Михаил Энгельгардт - Николай Коперник. Его жизнь и научная деятельность

Устранение от дел. – Занятия Коперника. – Его любовь к классикам. – Мнение Коперника о тяжести. – Его философские взгляды. – Любовь к науке. – Слог. – Библиотека Коперника. – Его врачебная деятельность. – Реакция в католической церкви. – Епископ Дантиск и его столкновение с Коперником. – Наружность и характер Коперника. – Его одиночество в последние годы жизни. – Болезнь и смерть .

В 1531 году, достигнув почти шестидесятилетнего возраста, Коперник удалился на покой. Правда, он бывал иногда на заседаниях капитула и даже исполнял различные поручения: в 1531 и 1538 годах ездил в качестве «нунция» (ревизора) в замок Алленштейн, в 1535 был послан туда визитатором, т. е. ревизором же, но не по хозяйственной, а по церковной части.

Но это была уже не прежняя хлопотливая и кипучая деятельность; теперь Коперник большею частью сидел дома и занимался наукой и врачебной практикой.

Прежде чем говорить о событиях, ознаменовавших последние годы его жизни, скажем несколько слов о его занятиях и трудах в дополнение к вышеизложенному.

Коперник был типичным представителем эпохи Возрождения, глубоко проникнутым духом классической древности, ее философией, даже ее ошибками. Отвергая систему Птолемея, он относился с величайшим почтением к александрийскому астроному. Мало того, обыкновенно такой скромный, уступчивый, миролюбивый, он раздражался и бранился, замечая неуважительное отношение к древним светилам науки. Астронома Вернера, позволившего себе несколько грубых выходок относительно Птолемея, он называет «глупцом», а рассуждения его «ребяческим бредом». «Древние, – прибавляет он, – с величайшею заботливостью и рвением собирали свои наблюдения, благодаря которым явилась возможность таких прекрасных и достойных удивления выводов».

Ретик в письме к Шонеру говорит о Копернике: «Что касается моего учителя, то он ничего другого не желает, как идти по стопам Птолемея, также как и Птолемей шел по стопам своих предшественников. Но так как небесные явления, господствующие над астрономом, побуждая его к математическим вычислениям, сами по себе, независимо от его желания, требуют иного объяснения, то он и считает возможным целить в ту же цель, что и Птолемей, только из другого лука и другими стрелами… Кто хочет заниматься философией, должен обладать свободным духом».

Это уважение к трудам древних представляет общую черту ученых той эпохи. Но у большинства оно превращалось в раболепие, побуждавшее с остервенением накидываться на всякого, кто решался противоречить «божественным» Птолемею, Галену, Гиппократу и прочим. Лишь немногие восприняли от классиков их лучшее достоинство: «свободу духа», о которой говорит Ретик. В этом отношении Коперник был достойным преемником древних.

Скромность, однако, заставляла его умалять свои заслуги. «Многое я понимаю иначе, чем мои предшественники, – говорил он, – но это их дар, так как они открыли доступ к подобным исследованиям». Он любил также объяснять свои воззрения влиянием нового века, нового направления умов… Это отчасти верно, как и замечание насчет предшественников; но в этих замечаниях воздано должное всем, кроме самого Коперника. Без массы наблюдений и вычислений, собранных древними, он не мог бы создать свою систему и, по всей вероятности, родись он двумя-тремя веками раньше, его гений заглох бы в атмосфере духовного рабства. Однако немало ученых, его современников, пользовались теми же условиями и тщетно работали над исправлением старой системы. Мало того, сто лет потребовалось, чтоб только оценить по достоинству его работу. Нельзя не упомянуть здесь о некоторых отдельных замечаниях великого астронома, свидетельствующих о его проницательности. Вот, например, его определение тяжести: «Я думаю, что тяжесть есть не что иное, как некоторое стремление, которым божественный Зодчий одарил частицы материи, чтобы они соединялись в форме шара. Этим свойством, вероятно, обладают Солнце, Луна и планеты; ему эти светила обязаны своей шаровидной формой».

Конечно, между этим нерешительным замечанием и законом тяготения огромное расстояние, но все же тут есть хоть намек на открытие Ньютона. Только намек, правда; насколько Копернику было чуждо истинное представление о законе тяготения, видно из того, что он сохранил некоторые из эпициклов Птолемея, то есть допускал возможность вращения планеты вокруг чисто геометрического центра.