А. Никонов - Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и летературная деятельность

Описание английских учреждений Монтескье пополняет затем подробным описанием политической жизни и нравов этой страны. На этом, собственно, заканчивается политическая часть «Духа законов».

Но несомненно, что разумное уголовное законодательство и здравая уголовная политика в вопросе об обеспечении законности и политической свободы имеют также весьма большое значение, – и Монтескье обратил серьезное внимание на эту сторону дела.

Сторонник умеренности в политической деятельности вообще, Монтескье особенно рекомендует законодателю руководствоваться ею при назначении наказаний за преступления. «Не следует вести людей крайними путями», – говорит он. Не умеренность наказания, а надежда на безнаказанность преступления способствует развитию преступности. Поэтому Монтескье восстает против жестоких наказаний, господствовавших в то время, и выступает противником пытки.

Опыт показал всю верность его мнений, так как с отменою жестоких членовредительных наказаний и смертной казни за сравнительно незначительные преступления количество обложенных этими наказаниями преступлений не увеличилось, как пророчили сторонники теории устрашения.

Еще более важным, пожалуй, является влияние, оказанное Монтескье на само понятие преступления. В его время государство облагало наказанием не только действия, но и некоторые помыслы граждан, что, конечно, вело к массе несправедливостей, стеснений, ошибок и было лучшим средством угнетения действительных или мнимых врагов правительств и правителей. «Законы, – говорит Монтескье, – должны наказывать лишь внешние действия».

Наказание в известных случаях налагается не за произнесенное слово, а лишь за деяния, средством к совершению которых послужили эти слова. С этой точки зрения Монтескье рассматривает оскорбления величества и религиозные преступления, преследование за которые практиковалось по самому ничтожному поводу. «Зло проистекает, – говорит он, – из идеи, что надо мстить за Божество», – и, действительно, в его время светская власть брала на себя эту не свойственную ей задачу, смешивая понятия греха и преступления и карая за первый, как за второе. В Испании еще сжигали еретиков.

В этой области Монтескье является прямым предшественником Беккариа и последовавшего за ним целого ряда реформаторов, изменивших коренным образом господствовавшие в Европе варварские понятия о преступлении и наказании и неоправданно жестокое уголовное законодательство.

Таково содержание «Духа законов» там, где оно касается вопросов политических. Но в этом сочинении содержится много блестящих страниц, касающихся права гражданского, международного, в нем есть места, которые могли бы послужить украшением любого трактата по политической экономии; в нем заключается целое исследование по истории феодализма.

К сожалению, за недостатком места мы не можем остановиться на рассмотрении взглядов Монтескье по всем этим вопросам, затронутым в его труде; но прежде, чем покончить с «Духом законов», нам надо сказать несколько слов о послужившей основанием к самым жестоким нападкам на Монтескье книге XIV, трактующей «О законах в их отношении к климату страны», то есть о влиянии климата на социальные явления.

Действительно, теперь нам кажутся странными его рассуждения о том, что непосредственно под влиянием климата складывается национальный характер целых народностей.

Но если принять во внимание состояние естествознания и общественных наук в то время, когда Монтескье создал свою парадоксальную теорию, то мы должны будем скорее удивляться его наблюдательности, чем осуждать поспешность, с которою он обобщил те немногие данные, которые имелись по этому предмету в его распоряжении. Монтескье подметил, что физические условия среды оказывают влияние на общественные явления, и, увлекшись этой верной мыслью, преувеличил влияние на них климата. Впрочем, здесь сказалась одна из основных способностей ума Монтескье, способность обобщения фактов, составляющая его слабость и вместе с тем силу.

Задача, которую преследовал Монтескье в «Духе законов», и замысел этого труда настолько грандиозны, понимание целей общественной науки так широко и верно, что при том состоянии, в котором находились вспомогательные для этой науки отрасли знания в его время, он, конечно, не мог не ошибаться в своих конечных выводах; напротив, просто поражает сравнительно незначительное количество этих ошибок и масса верных взглядов и обобщений, разбросанных на пространстве всего труда. Создание науки об обществе было еще не по силам ХVIII веку, и Монтескье сделал больше, чем можно было бы от него требовать.