Валентин Яковенко - Томас Мор (1478-1535). Его жизнь и общественная деятельность

Полемика с Лютером, разгоревшаяся около этого времени, еще теснее сблизила короля с философом. Как известно, Генрих до поры до времени был не только покорным сыном папы, но даже выступил на защиту авторитета и прав святого отца. Вопрос о разводе тогда еще не стоял так остро, и король надеялся склонить папу на свою сторону. Как ревностный католик, он строго преследовал лоллардов, запрещал сочинения и брошюры, проникнутые новым религиозным духом, и, наконец, выступил против Лютера. Лютер отвечал ему в обычном своем резком и грубом тоне. Тогда встал на защиту короля Мор и написал, под псевдонимом Вильям Росс, пространный ответ, в котором поносил главу Реформации самым площадным образом. Ниже, в главе о религиозности Мора, мы приведем отрывок из этого памфлета; теперь же заметим лишь, что король был, конечно, очень рад такому памфлету и почувствовал новый прилив нежности к его автору. Вскоре вопрос о разводе поглотил всецело короля, но дело медленно подвигалось вперед. Суть его заключается в следующем. Генрих был женат на Екатерине, оставшейся девственной вдовой после смерти в очень раннем возрасте (16 лет) своего мужа, наследного принца, брата Генриха. Брак этот был заключен по настоянию Генриха VII, которым руководили материальные интересы, и разрешен папой. Генрих VIII тогда был еще, собственно, ребенком; но выросши, он сблизился со своей женой и имел от нее нескольких детей; из них осталась в живых одна только Мария. Раздумья ли о законности своего брака и опасения разных смут, какие могли наступить после его смерти из-за вопроса о престолонаследии, или, что гораздо вероятнее, непреодолимая страсть к молодой и красивой Анне Болейн, тогда только что появившейся при дворе и согласившейся отдаться королю лишь под условием законного брака, побудили Генриха настойчиво добиваться развода. Мы не станем описывать здесь всех подробностей этой комедии. Совершенно естественно, что король искал поддержки повсюду и первым делом в людях, ближе всего соприкасавшихся с ним. Во главе государственных, а также и церковных дел стоял тогда Уолси, лорд-канцлер и папский легат, принявший это звание вопреки старинному закону, воспрещавшему английским сановникам принимать должности от папы, что и было ему поставлено вскоре в вину. Уолси сначала содействовал видам короля и убеждал папу признать брак Генриха с Екатериной недействительным; но вместе с тем он не сочувствовал женитьбе короля на Анне Болейн, связанной узами родства с весьма влиятельными людьми, стремившимися ниспровергнуть его, Уолси. Святому отцу также, в сущности, не было дела до законности или незаконности брака с религиозной точки зрения; он руководствовался соображениями исключительно политическими и сначала благоприятствовал разводу, а затем, когда ему пришлось заискивать не перед Генрихом, а перед Карлом V, теткою которому приходилась Екатерина, отозвал своего легата из Лондона и перенес все дело о разводе в Рим. Такой неблагоприятный исход переговоров приписан был тайным интригам Уолси, и король решил расстаться со своим полновластным министром. На глазах Мора едва не разыгралась та же трагедия, которая ожидала в будущем его самого. Уолси сначала лишен был только своего поста и званий; затем значительной доли богатства; однако и это не удовлетворило короля: он велел схватить его и судить как мятежника; но на пути в лондонский Тауэр бывший канцлер скоропостижно скончался.

Возвращаемся к Мору. Читатель сообразил уже, конечно, что он наследовал Уолси. Падение последнего случилось в разгар самой нежной дружбы между Генрихом и Мором. Естественно, что король остановил на нем свой выбор. Мор был также противником развода и открыто высказывал свое мнение королю, который употреблял всякие усилия, чтобы склонить его на свою сторону. Но Мор не был причастен к различным дворцовым интригам, пользовался громадным авторитетом в парламенте и широкой известностью во всей стране; он, наконец, был всем обязан ему, королю, возвысившему его из ничтожества до высочайших почестей. Так думал Генрих и, быть может, рассчитывал последним актом – актом, как он считал, величайшей милости – покорить неподкупное сердце философа-утописта. Однако он ошибся. Но что заставило Мора принять такой ответственный пост в то время, когда королевскую злобу дня составлял именно вопрос о разводе, которому он не сочувствовал, прекрасно понимая при этом, чего от него потребует король, и даже предчувствуя, как он поступит с ним при первой вспышке гнева, – об этом можно только гадать. Биографы Мора не дают удовлетворительного ответа на этот важный вопрос. Мы знаем, что Мор не был ни честолюбив, ни властолюбив, что никакие алчные интересы не омрачали его чистой души, что, словом, никаких личных польз и выгод он не искал в своей общественной службе. Очень возможно, что разрешение вопроса следует искать в желании Мора послужить на общую пользу именно в такой трудный момент, когда всякий человек, заняв канцлерский пост, мог легко использовать прихоти короля, приходившего уже в раздражение. Отвращение его ко двору значительно поубавилось в силу простой привычки. Затем, успех «Утопии» также, по всей вероятности, поддерживал в нем решимость испытать себя на поприще широкой государственной деятельности. Как бы там ни было, но автор «Утопии» становится лордом-канцлером Англии. Свою политическую программу в это время он сам как-то передает зятю Роперу в следующих трех положениях: 1) всеобщий мир вместо всеобщих войн; 2) единение и благополучие христианской церкви, раздираемой ересями; 3) благополучное окончание вопроса о разводе. Последний пункт выражен не совсем ясно, но мы знаем, как Мор смотрел на развод и что он разумел под добрым концом.