Матвей Песковский - Константин Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность

С точки зрения нынешнего педантичного педагогического шаблона, направленного на то, чтобы взвесить, измерить и высчитать каждый шаг, каждое движение учащегося, – можно прийти в ужас от тех порядков, которые царили в новгород-северской гимназии. Между тем по тогдашнему времени гимназия эта считалась одною из лучших, да и в действительности была не слишком дурна, если судить о ней не по внешним только признакам, а по окончательным результатам гимназического образования, – по тому направлению и нравственной закваске, которую она давала своим питомцам.

Сначала – о внешней стороне гимназической жизни.

В новгород-северской гимназии, когда обучался в ней Ушинский, не было даже намека на то, что называется воспитательной частью, воспитательным дозором. Интерната при гимназии не существовало. Учащиеся, в количестве около 400 человек, жили в городе, где кто желал. Находясь под некоторым надзором в стенах гимназии, во время уроков, учащиеся вне гимназии были вполне предоставлены самим себе. Это давало широкий простор тому, что называется “школьничаньем”, которое принимало иногда и не совсем симпатичный характер.

По соседству, например, с гимназией был большой фруктовый сад. Забираясь туда целыми толпами, гимназисты производили порою в нем большие опустошения. Когда же разливались по соседству с монастырем большие лужи, гимназисты устраивали на них целые флотилии, сооружая плоты из досок монастырской ограды. Словом, соседство гимназии с мирной монашеской обителью было во всех отношениях неудобно для последней, и монашествующей братии частенько приходилось быть в неприязненных отношениях с шаловливыми и свободолюбивыми школярами.

Ученики постарше – и классами, и годами – имели иного рода развлечения. Их любимым притоном была слободка, находившаяся в близком соседстве с монастырем, славившаяся веселыми нравами обитателей и не особенной строгостью поведения обитательниц. С наступлением же весны и во все время, пока не замирала природа, гимназисты в свободное время привольно рассыпались на свободе по окрестностям Новгород-Северска, изрытым громадными, причудливыми рвами, где было множество ягод, особенно же – земляники. Здесь устраивались иногда и довольно нескромные пирушки, преподавались новичкам-гимназистам довольно-таки пагубные приятельские уроки.

Все это были, однако, не более как шалости, довольно опасного, пожалуй, свойства, и неразумные увлечения молодости, не переходившие, впрочем, в порочность. Помню, как после одного из заседаний С.-Петербургского педагогического общества, в котором много говорилось о школьной дисциплине, К. Д. Ушинский, как бы продолжая спор в небольшом кружке лиц, вспоминал приволье и свободу своей школьной поры и в положительной форме заявил, что за все время его учения в гимназии он не помнит чего-нибудь позорного, бесчестного и преступного со стороны учащихся. Это объясняется, с одной стороны, известного рода традициями в самой среде учащихся, что можно и чего нельзя в известном возрасте; с другой же стороны, – контролем за учащимися со стороны самого городского общества. Пренебрегая шалостями, глядя на них, как говорится, сквозь пальцы, местное общество, точнее – те семьи, которым сдавали родители своих детей, – были, в общем, недурными “дозорцами” за их нравственностью в серьезном смысле слова: умели сдержать юнцов, если шалости грозили принять явно дурной оборот.

Ушинский, сопоставляя впоследствии свою новгород-северскую гимназию, в которой он учился, со многими другими учебными заведениями в столицах и в провинции, так между прочим говорит в одной из неизданных еще рукописей: “В иных огромных детских казармах, где все так вылакировано, вычищено, все блестит и сверкает, все хвастливо кидается в глаза своим порядком, где дети находятся ежеминутно под бдительным надзором неусыпных начальников, украшенных за свою бдительность всеми возможными отличиями, заводятся между детьми те же пороки, которые водились и между нами в бедных лачугах Новгород-Северска; только эти пороки принимают здесь еще более характер повальных болезней, тщательно скрываемых, но не исправляемых начальством”.

Будучи взрослым уже человеком и окончательно специализировавшись на учебно-воспитательной деятельности, Ушинский, хорошо сознавая все недостатки своей новгород-северской гимназии, тем не менее высоко ставил ее и уважал. И на то были весьма серьезные причины.