Анна Цомакион: Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии

Но при всей своей бедности Гарибальди имел способность всегда находить людей еще беднее себя. Однажды он встретил легионера, у которого не было даже рубашки. Гарибальди отозвал его в угол, снял свою рубашку и отдал ему. Вернувшись домой, он спросил себе другую у Аниты. Но Анита печально сказала ему:

“Ты знаешь, что у тебя одна только рубашка; ты ее отдал... Тем хуже для тебя”. Таким образом, Гарибальди пришлось обходиться без рубашки до тех пор, пока один из его приятелей не подарил ему дюжину новых.

Несмотря на такую бедность, граничившую с нищетой, Гарибальди поражал своим необыкновенным бескорыстием. Так, например, захватив однажды в плен неприятельское судно, он разделил добычу поровну между своими людьми, свою же часть отдал беднейшим. На судне оказалась значительная сумма денег; Гарибальди не взял из нее ничего и целиком отослал ее в монтевидеоское казначейство.

Положение дел в Италии. – Изгнание австрийцев становится излюбленной мечтой всей нации. – Три главных течения в общественной мысли Италии. – Папа ПийIXи надежды, сопровождавшие его вступление на престол. – Письмо к папе Гарибальди и Анзани. – Отъезд в Европу. – Поездка в Ревербеллу. – Возвращение в Италию. События в Риме. – Гарибальди предлагает услуги Римской республике. – Защита Рима. – Падение Римской республики. – Переход через Апеннины. – Смерть Аниты

Сражаясь на чужбине, отстаивая чужую свободу, Гарибальди никогда не терял из виду своего отечества и своего народа. В самые страшные минуты, в жестоких схватках с противником, когда товарищи его, казалось, готовы были дрогнуть, одним напоминанием: “Дело идет о чести итальянского имени” – он вызывал их на новые чудеса храбрости. В то же время в Италии, на родине, шла непрерывная работа, происходили события, далеко подвинувшие ее на пути к освобождению. Помимо развития и укрепления в обществе идеи независимости, переживавшей теперь новые фазы, даже внешние условия жизни страны способствовали ускорению ее освобождения. Можно сказать безошибочно, хотя на первый взгляд это и звучит парадоксально, что сам характер и приемы австрийской политики, всегда верной себе в подавлении всякого свободного движения, служили благоприятным условием для дела итальянских патриотов. В течение тридцати лет Австрия руководствовалась принципом, что, если она владеет известной областью в Италии, то, в силу этого владения, имеет несомненное право вмешиваться в управление всем полуостровом. Но теперь наступило время, когда это стало оспариваться, и кредит венского правительства начал падать. К тому же в последнее время характерные для австрийской политики неискренность и вероломство особенно ярко выступили в обстоятельствах, сопровождавших подавление восстания в Папской области в 1831 и 1832 гг. Созванная по усмирении первого восстания конференция в Риме выработала план реформ, который предполагалось предложить папе. В то время сам Меттерних совместно с представителями других держав заявил о необходимости предполагаемых реформ. Тем не менее, ни одна из реформ не была приведена в исполнение, несмотря на то, что для введения всех их достаточно было одного требования со стороны Австрии. Такой образ действий, в сущности, традиционный для австрийской политики в делах полуострова, возбудил всеобщее негодование, поддержанное и усиленное влиянием господствовавшего настроения умов. Оружие оказалось обоюдоострым; результат был более печален для притеснителей, нежели для притесненных. Хотя с 1831 года Австрия материально более чем когда-либо стала владычицей всего итальянского народа, зато нравственно она потеряла всякий престиж, всякое доверие, всякое право на какое бы то ни было уважение. Для всех и каждого стало ясно, что никакие реформы не могут быть введены ни в Папской области, ни в Неаполитанском королевстве, пока Австрия владеет Ломбардией и Венецией. С тех пор изгнание чужеземцев составило злободневную задачу не только тех, кто мечтал о создании для итальянцев независимой, самостоятельной национальной жизни, но и для тех, чьи запросы были гораздо уже и ограничивались скромным желанием уничтожить злоупотребления и притеснения в какой-либо отдельной области. Таким образом, с течением времени для серьезно мыслящих людей постепенно стало ясно, что первоочередная задача для Италии заключается в возможно скорейшем свержении австрийского ига. На этом убеждении сходились все партии при всем разнообразии дальнейших подробностей в своих программах.