А. Вязигин - Григорий VII. Его жизнь и общественная деятельность

Гнев Григория не знал границ, и он поспешил вмешательством в германские дела отплатить Генриху. Тайные письма саксонцев подали удобный и желанный повод: пленные саксонские епископы, которым грозило лишение санов, отправили папе жалобу на произвол и преступный образ жизни короля, “попиравшего, – по их словам, – все божеские и человеческие законы”. Южногерманские герцоги, давно лелеявшие мечту об ослаблении власти Генриха, присоединили известие о том, что он начал уже противодействовать церковным преобразованиям. Действительно, им были приняты меры против зверств, творимых бродячими монахами и грубой чернью над женатыми священниками. Григорий, видя, что у него в Германии нет недостатка в союзниках, готовых с оружием в руках восстать против усиления королевской власти, решил вызвать Генриха на открытую борьбу, чтобы низринуть его с высоты могущества в пропасть глубочайшего унижения. С этой целью папа отправил к нему посольство с длинным письмом, где упрекал короля за общение с отлученными, за несдержанные обещания, за нарушение запрета на светскую инвеституру, напоминал о гордыне Саула и увещал к исправлению. Но гораздо важнее и оскорбительнее были устные поручения, данные, по обыкновению Григория, послам: им было поручено призвать Генриха к покаянию за прегрешения, “о которых омерзительно говорить”, и передать ему требование папы – явиться в качестве подсудимого на ближайший римский собор; в случае неповиновения они должны были грозить анафемой и заявить, что “папа скорее пожертвует жизнью, чем оставит королевский венец на главе нераскаявшегося грешника”.

Послы прибыли в Германию и в точности исполнили волю папы именно тогда, когда Генрих, упоенный недавним торжеством над своими смертельными врагами, провозгласил наследником малютку сына, хотя королевский германский престол был избирательным. Князья остались крайне недовольны этим шагом своего государя. Ожидания папы грозили сбыться с поразительной точностью. Впрочем, святой и непогрешимый отец не мог ошибаться в своих расчетах. Конечно, Генрих был страшно возмущен “наглым требованием” папы, поверившего “нелепым клеветам”, пущенным злейшими врагами короля, постоянно умалявшего вековые права императорства, грозившего теперь отнять и саму корону. Была пора, и сравнительно недалекая, когда императоры низлагали и судили пап. Теперь Григорий указывал, что роли переменились. Генрих не мог исполнить требование папы, если не хотел покрыть себя неизгладимым бесславием и позором. Верный заветам старины, он принял брошенный вызов, отдав приказание немецким епископам собраться в Вормсе к 24 января 1074 года, чтоб сообща положить предел непомерным притязаниям того, кто величал себя “рабом рабов божьих”.

Неизбежность разрыва понимали многие, и итальянские противники Григория начали действовать, как только приметили первые облака надвигающейся грозы: Ценций решил, что пробил давно желанный час мести. В Риме издавна существовал обычай, по которому в ночь под Рождество папа совершал всенощное богослужение в церкви св. Марии, лежавшей на окраине города. В сочельник 1075 года Григорий отправился туда с частью духовенства. Проливной дождь помешал стечению народа, и в храме было немного молящихся. Незаметно протекло время в молитвах и песнопениях, и уже папа приступил к совершению таинства причащения. Вдруг у входа раздался страшный шум; толпа, вооруженная с ног до головы, с обнаженными мечами ворвалась в церковь и стала разыскивать Григория. То был Ценций с товарищами. Крики и вопли сменили торжественные звуки гимнов; богослужение было прервано; папу легко узнали. Один из слуг Ценция занес над старцем меч и ранил в голову; струя алой крови обагрила подножие алтаря и драгоценные одежды первосвященника. С Григория сорвали ризы, били по щекам, связали и за волосы вытащили из храма. За оградой уже были приготовлены лошади, и злодей скрылся с пленником в своей крепкой башне. Здесь свирепый барон приставил кинжал к горлу папы и под страхом ужасных мук и немедленной смерти требовал от него богатых поместий и возвращения родового достояния – замка св. Ангела. Григорий и в эту страшную минуту сохранил спокойствие и величие: гордым презрением отвечал он на угрозы и оставался непреклонным. Даже оскорбления сожительниц наемников Ценция, осыпавших пленника грубой бранью и площадными ругательствами, втаптывавших в грязь его отношения со знатными женщинами, даже вид копий, направленных в его грудь, не заставили Григория пойти на уступки. Конечно, Ценций свободно мог увезти папу из Рима и передать его в руки ломбардских епископов, но жадность победила благоразумие: барон все еще надеялся добиться своего от раненного и истомленного старца.