Александр Андреев - Берегите солнце

- Горючее поднялось, как по нотам, - отметил Прокофий. - Вот это дали!..

Стрельба в селе постепенно утихала, а огонь все более разрастался: горели избы, горели машины, пылало горючее, лужей расплеснувшееся вдоль улиц. Дым точно дегтем замазал тусклую луну, заволакивал звезды.

Мы вошли в село со стороны большака, ведущего на запад, и увидели хаос ночной битвы.

Я шел по отвоеванной земле, ощущая в себе какую-то огромную силу и правоту. И шаг мой был легок и пружинист, как в момент вдохновения. Мне всегда казалось, что победитель обладает необыкновенной, неотразимой человечной красотой. Освободитель - гуманнейший человек на планете; он освободитель подневольных, он добр, он великодушен, он мститель за содеянное зло. Он красив... Я оглянулся на связных и на разведчиков и улыбнулся от какой-то сердечной преданности им: они шли сторожким шагом, держа наготове автоматы, хорошие, добрые русские ребята, которых война сделала воинами. Я был убежден, что они такими же добрыми пройдут и по чужим землям, по улицам чужих городов, оставляя людям на память свою улыбку и свое крепкое рукопожатие. Им не то что совершать зло, им бы только хватило силы отстоять добро.

Мы вышли на "середину" села, где стояла церковь.

Старинная, просушенная временем церковь пылала и рушилась, источая жар. Купол колокольни, охваченный огнем, чуть осел набок, подержался так мгновение и, отвалившись, с треском полетел вниз, грохнулся на землю, рассыпая искры. Когда обвалилась кровля, на какой-то момент мелькнула позолота иконостаса, глянули лики святых с огромными, словно остановившимися от ужаса, как перед казнью, глазами, и тотчас все это потонуло в дыму и в пламени.

За церковью открывалась небольшая площадь села. На ней, на утрамбованном, перемешанном с копотью снегу стояли машины, тягачи, танки, мотоциклы, исправные и искореженные или сожженные, - все, что было застигнуто на этом месте, что не смогло уйти, уползти. Среди машин валялись трупы солдат и офицеров...

Здесь меня нашел старший лейтенант Астапов. Он устало подошел ко мне, подал руку - еще бы: не виделись с вечера, а встретились после боя, живые!

- Товарищ капитан, мы захватили какой-то очень важный пункт, - спокойно сказал Астапов. - Здесь скопилось столько всего, что я даже осмыслить не могу: и машины, и танки, и пушки, и склады... Оторопь берет.

- Погодите, не то еще будет, - пообещал я. - Надо привыкать. Итог наступлений, успешных, конечно, - трофеи, пленные и отвоеванные селения, города, народы... Да, да. Именно народы! Немцы с этим пунктом так запросто не расстанутся. Надо подготовиться к встрече.

- Встретим, товарищ капитан. - Астапов был невозмутим и нетороплив, будто речь шла о самом обычном. - Ребят положил в оборону, каждому второму приказал спать. По очереди. До утра ничего не случится. Уверен. А утром оглядимся. Что делать с пленными? Их много.

- Утром оглядимся, - ответил я его словами. - Уже светает...

Из роты лейтенанта Рогова, высланной в засаду на южную дорогу, прибежал связной. Красноармеец торопливо рассказал, что рота ведет бой на дороге, что выбитые из села немцы "прут дуром" и сдерживать их очень трудно, и комиссар Браслетов и лейтенант Рогов просят поддержки...

Я приказал Астапову послать взвод лейтенанта Прозоровского на помощь Рогову и попросил подполковника Оленина пустить вдоль дороги танки. Оленин обещал.

- Что там делается на дороге, товарищ капитан! - воскликнул связной красноармеец, потрясенный увиденным. - Все забито машинами, подводами, танками. Немцы мечутся как угорелые, стреляют куда попало. Наши ребята подползают вплотную к дороге и забрасывают их гранатами. Немцы оставляют машины, бегут в лесок, лезут по снегу... Ну и дела!.. Слышите? - сказал связной, задерживая шаг.

Мы прислушались. Издали, со стороны дороги, долетали сюда приглушенные расстоянием, разорванные щелчки выстрелов, хлопки гранат и мин.

Я огляделся: вокруг горели избы, и красные и черные текучие полосы траурно ложились на площадь, вызывая в душе тяжкое, гнетущее ощущение. В этих красно-черных полосах с причитаниями метались люди - женщины и ребятишки, - спасали из горящих домов имущество, не успевшее сгореть.

Прокофий Чертыханов, остановившись, дернул меня за плечо. Я даже вздрогнул от неожиданности.

- Глядите! - С каким-то суеверным страхом он смотрел через нагромождение машин в дальний конец площади.

Рассвет уже наступил, небо побелело, пламя сразу померкло. Только дым как бы сгустился и почернел. На фоне утренней белизны, точно взлетевшую в небо, увидели черную виселицу, два высоких столба, перекладину, а под ней застывшие человеческие фигуры.