«Первый австрийский» был удовлетворен моей рекламной ценностью, и еще один кредит был вполне возможен. Генеральный директор дал мне согласие, я полетел в Англию, подписал договор с March, вернулся обратно и узнал, что совет директоров банка отклонил мой проект. Старый магнат Маутнер-Маркхоф [3] Манфред Маутнер-Маркхоф (1903–1981) — австрийский предприниматель, меценат и многолетний президент австрийского олимпийского комитета.
решил, что делает этим приятное своему хорошему другу, старому Лауде, и мой дед пришел в восторг: чтобы выбить у парня дурь из головы. Я пришел в ярость от сговора двух стариков, которые вмешались в дела, которые их совершенно не касались. Я позвонил старому Лауде и спросил, что это значит. В ответ последовала знаменитая цитата: «Имя Лауда должно стоять в экономическом разделе газеты, а не в спортивном». Я бросил трубку и вплоть до его смерти с ним больше никогда не разговаривал. Что же касается могущественного Маутнера-Маркхофа, то я все ему высказал в письме и поносил его со всем моим юношеским пылом. К этому надо добавить роль Маутнера-Маркхофа в качестве президента австрийского олимпийского комитета (в споре Карла Шранца [4] Карл Шранц (*1938) — австрийский горнолыжник. Трехкратный чемпион мира и серебряный призер зимней Олимпиады в Инсбруке (1964).
с Эвери Брэндэджем [5] Эвери Брэндэдж (1887–1975) — пятый президент международного олимпийского комитета (1952–1972 годы).
по поводу правил для любителей [6] Карлу Шранцу было неожиданно запрещено участие в Олимпийских играх 1972 года в Саппоро из-за якобы имевшего место нарушения в статусе любителя. Доказательством являлась фотография спортсмена в свитере с рекламой кофе, для президента МОК Брэндэджа этого было достаточно для обвинения в «профессионализме». В 1988 году МОК официально реабилитировал Шранца.
), и этот аристократический господин стал полностью соответствовать моим представлениям о маразматичном старике. И о нем я больше ничего не слышал до самой его смерти.
Я отправился в еще один банк — «Райффайзен» и встретил там человека с хорошим чутьем на возможное и невозможное: Карлхайнца Эртеля. Он добыл мне кредит в 2,5 миллиона шиллингов и в качестве спонсорской поддержки взял на себя выплату процентов и необходимую страховку. Эти деньги я отнес в March и, таким образом, остался без наличных и с двумя с половиной миллионами долгов. Самое интересное, что меня это совершенно не беспокоило. Мне казалось, это правильный путь для того, чтобы попасть в высшую лигу, и этого было достаточно.
В то время мы с Мариэллой Райнингхаус жили в маленькой квартирке в Зальцбурге. Мы познакомились, катаясь на лыжах в Гаштайне, куда она приехала с компанией из Граца, к ней еще принадлежал и Хельмут Марко. Я как раз отлично завалился, очень эффектно и глубоко зарылся в снег. Она вытащила меня и спросила, не сделал ли я себе больно. Я ответил, что нет и не хотела бы она пойти со мной на «охотничий бал». В то время это было самое модное мероприятие для золотой молодежи в Вене. Она сразу согласилась и пару дней спустя приехала из Граца в Вену. На балу мы выдержали ровно десять минут, было ужасно скучно. Несмотря на нашу одежду, я в народном штирийском костюме, она одетая как «дирндл», [7] Австрийско-баварский народный девичий костюм.
мы отправились в кафе и сразу друг другу понравились.
С того момента мы были более или менее вместе и поселились в маленькой квартире на зальцбургской Альпенштрассе. Зальцбург подходил по многим причинам. Во-первых, это отличный город, во-вторых, мне осточертела Вена со всей родней и высшим светом, и в-третьих, он все же на целых триста километров западней. Это означало — на триста километров меньше пути практически на каждую гонку.
Мариэлла была очень симпатичной и умной девушкой, сдержанной и спокойной. В том, что касается логического мышления и прямоты, мы были с ней очень похожи. Ее настойчивость и самообладание наложили на меня глубокий отпечаток (в отношении гонок) как раз в те дикие годы. Этим она сильно на меня повлияла, и я очень многим ей обязан. Мы были постоянно в пути, Мариэлла присутствовала почти на каждой гонке. Одним совершенно особенным качеством ее характера была способность замолчать и уйти в себя. Она могла часами сидеть в машине, не раскрывая рта, а если я оставлял ее где-нибудь на трассе, то были неплохие шансы найти ее по возвращении точно на том же месте в точно такой же позе, как и до того.
Читать дальше