Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

За два дня до революции он с тремя товарищами проник в два часа ночи в местный кавалерийский музей, пригрозив его сторожу, и осмотрел выставочные залы в поисках оружия, которое оказалось в большей своей части допотопным. В качестве трофеев он прихватил три пулемета с двадцатью патронными лентами.

Начальник Гольдони — Итало Бальбо («железная борода»), бывший офицер, носивший красную бородку, которому было двадцать шесть лет и который являлся одним из четырех шеф-организаторов марша на Рим, считавших, что революция потребует крови, — был недоволен его успехами и приказал:

— Надо найти больше оружия. Мы сдадимся только тогда, когда будет израсходован последний патрон.

Поэтому Гольдони следующей же ночью с двумя товарищами совершил рейд в казарму 28-го пехотного полка, проникнув на ее территорию через высокий забор встав друг другу на плечи. Взломав замок оружейной комнаты, они похитили двадцать винтовок и шесть револьверов.

— Если даже сорок из ста человек будут вооружены, все равно это будет показателем силы, — прокомментировал его успехи взводный командир.

Гольдони продолжил свои действия.

В одиннадцать часов вечера у входа в здание железнодорожной станции он увидел при свете газовых фонарей человека, которого ожидал, — доктора Капуто, начальника железнодорожной полиции, своего старого знакомого. Дав знак своим товарищам, он вышел из тени и пошел навстречу тому.

— Гольдони?! — удивленно воскликнул полицейский. — Что привело вас сюда в это время?

— Я решил нанести вам визит, — ответил Гольдони и, как профессионал, ткнул ему в бок свой револьвер. — Не делайте глупостей и отдайте мне свое оружие.

— Да вы с ума сошли, — обескураженно и возмущенно сказал Капуто.

— Это не ваше дело. Тут рядом мои люди. Так что отдавайте револьвер и скажите своим полицейским сделать то же самое.

В подтверждение его слов из темноты появилось несколько чернорубашечников. Капуто и семеро полицейских были разоружены без сопротивления.

Не дожидаясь приказа на начало решительных действий, он с товарищами решил в ту же ночь занять узловую железнодорожную станцию. Когда скорый поезд ДД-49 Триест — Рим в 1.08 28 октября прибыл на станцию, его пассажиров ожидал неприятный сюрприз. Не успел поезд остановиться, как фашисты оказались в вагонах и, угрожая оружием, заставили всех ехавших в нем выйти на платформу. При этом было отобрано тридцать охотничьих ружей и винтовок. Часть подбежавших чернорубашечников стала заниматься буфетами, забирая из них печенье, сосиски и минеральную воду. Другие в это время начали устанавливать пулеметы — один в хвостовом багажном вагоне, второй — в одном из средних вагонов. Третий пулемет Гольдони лично установил на боковой платформе локомотива. Машинист и его помощник отреагировали на это аплодисментами.

— Нам как раз нужен поезд на Рим, — заявил Гольдони, — не пойдем же мы пешком.

Следует отметить, что 11 000 железнодорожников в ту ночь по всей Италии помогали фашистам, поскольку сами состояли в их партии, в захвате своих же поездов.

В 2 часа ночи раздался паровозный гудок, и поезд со 120 феррарскими фашистами отправился в путь. До Болоньи Гольдони решил немного отдохнуть, так как там надо было рассадить по вагонам 400 местных чернорубашечников.

Получив депешу генерального директора общественной безопасности около 9 часов вечера 27 октября, майор Арнальдо Ацци — представитель 16-й пехотной дивизии на железнодорожной станции Чивитавеккья — вскрыл толстый конверт, опечатанный сургучной печатью, полученный им недавно от командующего римским гарнизоном генерала Эммануила Пуглизе.

При свете керосиновой лампы майор стал изучать содержавшийся в нем меморандум. В нем имелось во-

семь пунктов, но в первом же было сказано: «В случае попытки прибытия фашистов в столицу на поездах вам следует воспрепятствовать этому всеми средствами, за исключением применения оружия… Общее число их в одном поезде не должно превышать триста человек.

Если же их окажется больше, поезд необходимо остановить любыми способами, вплоть до использования силы…»

Король Виктор-Эммануил III ударил сжатым кулаком правой руки о ладонь левой, что было явным признаком его недовольства или расстройства. Нервно расхаживая по своему увешанному гобеленами кабинету во дворце Квиринале постройки шестнадцатого века, он в 9 часов вечера 27 октября был озабочен будущим своего трона, как, впрочем, и другие европейские монархи.