Федор Раззаков: Нежность

Жене, иногда все-таки бравшему трубку, приходилось и подлости выслушивать:

– Эллы нет? А вы знаете, где она?.. – И голос с другого конца телефонного провода подробно и «добросовестно» докладывал, «где», «зачем» и «с кем» сейчас Женина супруга.

А Элла сидела рядом, безмятежно склонив голову на плечо мужа, и, ничего не подозревая, смотрела телевизор. Бывало и наоборот: что-то подобное рассказывали Элле, а ее безгрешный муж все это с интересом слушал по другому телефону, в соседней комнате. Хотя, по рассказам телефонного «агента-абонента», должен был находиться там-то и там-то, у такой-то и с такой-то…»

На протяжении почти пяти лет Мартыновы жили в свое удовольствие, откладывая рождение первенца на потом. Наконец «созрев», они подошли к этому вопросу серьезно: в течение нескольких месяцев не брали в рот спиртного, питались по особой диете. Будущая мама посещала бассейн, а будущий отец регулярно делал физзарядку. И в результате 23 июля 1984 года Элла родила сына – день в день по прошествии девяти месяцев. Роды продолжались… 20 минут. Новорожденного назвали Сергеем (в честь Есенина и Рахманинова).

Тем же вечером Мартынов позвонил тестю и теще в Киев, чтобы сообщить им радостную новость. Но поскольку был уже навеселе, толком объяснить им так ничего и не сумел, тем более что на линии были постоянные помехи. На следующее утро родители Эллы сами позвонили в Москву, и брат артиста Юрий рассказал им, что у них родился внук Сережа. Те на радостях решили приехать в Москву. Встретить их должен был сам зять, но он в течение двух последних дней только и делал, что «отмечал» с друзьями рождение сына (как-никак почти год не брал в рот спиртного!). Поэтому утром в понедельник, когда должны были приехать тесть и теща, даже не мог встать с постели. Тогда Юрий применил радикальное средство – облил брата холодной водой. Хмель как рукой сняло, и они вместе отправились на Киевский вокзал встречать родственников.

О том, какими были отношения Евгения и Эллы, вспоминает все тот же Ю. Мартынов: «Очень часто внутреннее позитивное отношение к супруге менялось у Жени на полярно противоположное. Сегодня он мог вслух восхищаться своей «кисулей» и «лапочкой», желать мне найти такую же спутницу жизни, а через пару дней – поделиться со мной «наболевшим»:

– Я знаю, что вся Элкина любовь ко мне держится только на материальном комфорте. Когда трезвый, это порой настолько ясно понимаешь, что тут же приходят в голову две мысли: или разводиться, или напиться…

Слушая подобные откровения, я, со своей стороны, взял себе за правило не только не вмешиваться в семейную жизнь брата, но и не реагировать на нее. Ибо уже имел неудачный опыт, когда пытался поначалу корректировать их супружеские отношения. Мои попытки, естественно, ни к чему, кроме Эллиного крика, не привели. Женина супруга сразу застолбила за собой роль «теневого» лидера в семье, и потому я и наши с братом родители быстро сообразили: раз это хоть в какой-то мере Женю устраивает, лучше в их союз со своими инициативами не соваться. Хотя что лучше, а что – хуже, кому еще было определять? Тем более если думаешь об этом сейчас, спустя годы и пережив горе…

Объективности ради следует заметить, что как супруг и глава семьи Женя тоже вряд ли был идеален. Нередко он сам себя называл «не подарком для семейного гнезда». Любой женщине было бы с ним трудно так же, как и Элле. Но разве может быть легким супружество с творческим человеком, к тому же вынужденным постоянно бороться за лидерство?..»

Между тем с конца 80-х советская эстрада вступила в полосу своего кризиса. На авансцену «перестройки» вышел рок-н-ролл, и любовная лирика, которую писал и исполнял Евгений Мартынов, стала никому не нужна. А уж когда сцену заполонили так называемые «фанерщики», тут уж у артиста руки и вовсе опустились. Нет, он, конечно, продолжал активно работать и выступать, но былой радости этот процесс ему уже не доставлял. В семье Мартыновых все чаще стали возникать конфликтные ситуации. Свидетелем одного из таких эпизодов стал брат артиста Юрий. Он пришел к Евгению домой и застал его в неприглядном виде – тот лежал в коридоре чуть ли не нагишом и стонал. Жена была дома, а маленький сын бегал по коридору вокруг стонущего отца. Когда Юрий стал выяснять, что произошло, Элла рассказала, что убедила выпившего мужа принять димедрол, чтобы он не ходил «над душой».

Когда Юрий позвонил знакомой женщине-врачу и рассказал о случившемся, та с грустью отметила: «Ох, ребята, не бережете вы своего Евгения!..» Сам Мартынов, когда малость оклемался, заявил брату: «Я после себя Элке ничего не оставлю, она меня не любит. Умру – все тебе завещаю…»