Михаил Воронецкий - Мгновенье - целая жизнь

— Как?

Кон улыбнулся ему, шепнул:

— Действовать солидарно.

Вит поднялся и сделал заявление:

— Без польских социал-демократов левица не считает возможным свое участие в обсуждении данного вопроса.

Максимилиан Хорвиц, Кон и Мархлевский поднялись и вышли.

А когда шли к лестнице, Юлиан Мархлевский глянул на Кона, улыбнулся и сказал весело:

— Ну вот, и остались там одни фраки.

У Мархлевского широкий открытый лоб, волосы короткие, зачесанные на косой пробор, а глаза в постоянной усмешке, смотрят весело, дружелюбно, усы и борода густые.

— Как, как ты сказал? Фраки?

— Да, фраки…

— Остроумно! Надо будет обязательно рассказать Владимиру Ильичу, — усмехнулся Кон. — Очень уж он любит, когда остроумные клички его противники получают…

Ленин на конгрессе присматривался к делегатам, беседовал, искал единомышленников. Работал в комиссиях, готовил резолюцию по вопросу о милитаризме. Беседовал с Коном.

— Феликс Яковлевич, — сказал как-то Ленин, — я считаю, что нам надо собраться на неофициальное совещание и выработать сообща поправки к проекту резолюции, предложенной Бебелем. Понимаете, в этом проекте торчит такое оппортунистическое жало, что никаким компромиссом его пе скроешь. Его нужно вырвать! А во время работы конгресса, этого «политического Вавилона», нет никакой возможности сосредоточиться, обмозговать все хорошенько.

— Отличная мысль, Владимир Ильич!

— Ну, раз вы согласны, то подумайте, кого можно пригласить от вашей делегации?

— А тут и думать много нечего. Вита обязательно…

— Вит — это кто?

— Валецкий. Он же Максимилиан Хорвиц.

— Хорошо. А еще?

— А еще… кроме эсдеков я не вижу, на кого бы можно было положиться. Так что выходит… Валецкий, Кон, Мархлевский…

— И, разумеется, Роза Люксембург…

В резолюции, предложенной Бебелем, говорилось, что, если будет угрожать война, рабочие и их представители в парламентах заинтересованных стран обязаны будут сделать все, чтобы при помощи средств, которые им покажутся самыми действенными, помешать взрыву войны; а если она все же вспыхнет, они обязаны добиваться скорейшего ее прекращения. Было ясно, к чему все сводилось — добиваться скорейшего прекращения войны. Только и всего!

— А чего же вы хотите от этих политических импотентов?! — в обычной своей резкой мапере бросила Роза.

— К тому же… и война войне рознь, — сказал Феликс Кон, в душе которого еще с января девятьсот пятого года зрела мысль о всеобщей партизанской войне против самодержавия. — Одно дело — войны капиталистических правительств, а другое — война революционного парода за свою свободу…

— Правильно! Все правильно! — воскликнул Ленин, нашедший единодушное понимание своей идеи. — Если начнется империалистическая война, задача революционеров… поднять революцию на волне недовольства народных масс. Другими словами, превратить войну империалистическую в гражданскую.

В поправке говорилось: «Если грозит объявление войны, рабочие заинтересованных стран и их представители в парламенте обязаны приложить все усилия к тому, чтобы помешать возникновению войны, принимая для этого надлежащие меры, которые, естественно, изменяются и усиливаются соответственно обострению классовой борьбы и общей политической обстановке. Если война все же будет объявлена, они обязаны выступать за быстрое ее окончание и всеми силами стремиться использовать порождаемый войной экономический и политический кризис для того, чтобы пробудить политическое сознание народных масс и ускорить крушение господства класса капиталистов».

Бебель, прочитав текст поправки, не возмутился, не рассердился, даже сделал вид, что он все это прекрасно понимает и всей душой сочувствует этому, но, к его величайшему сожалению, не может вполне согласиться в силу таких-то и таких-то причин.

— Видите ли, дети мои, надо соблюдать большую осторожность в выражениях.

Пришлось согласиться на компромиссный вариант.

И все-таки идея Ленина о превращении войны империалистической в войну гражданскую, хотя и в завуалированной форме, но была положена в основу резолюции конгресса.

По окончании работы конгресса за городом был устроен прощальный банкет. Расставили столы, скамейки — отдельно для каждой делегации. Кон наблюдал, когда произносились речи и провозглашались тосты, за Лениным: он то насмешливо улыбался, то хмурился ненадолго и быстро говорил:

— Наивное стремление соединить несоединимое…