сэр Гамильтон - Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

Карьера маркиза Ито всем известна. Мне посчастливилось встречаться с ним несколько раз. Он очень милый человек; очень искусный собеседник и один из тех людей, которые, зная обо всем, умеют скрывать свои таланты и стараются, насколько возможно, смешаться с остальными, обыкновенными гостями. Чрезвычайно удобную особенность японского общества составляет то, что вообще в нем заметно менее людей, стремящихся блистать, давить и производить впечатление на прочих, чем это можно бы было заметить среди подобного же числа европейцев или американцев при подобных же условиях. Японцы более естественны, и если даже природа виновата в том, что они слишком молчаливо едят и пьют, то в чем же беда, если каждый из них счастлив? Тип лица маркиза Ито ясно выраженный монгольский.

Когда я недели три тому назад впервые встретился с маркизом Ойяма, я испытал чувство удовлетворения, пораженный сходством, существующим между нашей хорошо испытанной, не требовательной к назначаемым системой и способом замещения высших постов в Японии. Я признаюсь, что великий маркиз произвел на меня впечатление скорее tres grand seigneura клана Сатсума. (Satsuma clan) с широкими политическими связями, чем человека, который хоть на минуту желал бы казаться необыкновенно старательным ученым и профессиональным военным. Точно так же я не могу найти за ним других чрезвычайных заслуг, кроме проявленной им при всех обстоятельствах храбрости. Вначале он участвовал с большой честью, но не особенно блестяще, при подавлении Сатсумского восстания (1866) и в Китайской войне. Так он мало-помалу возвышался, исполняя, что ему было приказываемо, не делал особых ошибок, пока не достиг своего высшего кульминационного пункта - назначения начальником штаба. Основания для избрания его на этот наиболее важный пост в армии, по словам его друзей, заключались в его честности, большой личной популярности и влиянии клана Сатсума. Маркиз, может быть, немногим превосходит средний рост японцев и некрасив с европейской точки зрения, совершенно отличающейся от японской. У него круглое лицо и мелкие черты, немного изборожденные оспой. Мне пришлось услышать одну историю о маркизе и одном из его старых друзей, которая мне показалась интересной. Однажды, когда оба они находились вместе в чайном доме, приятель пошел в ванную и увидел там маркиза, сидящего по горло в горячей воде. Выжмите только на минуту губку и держите вашу голову спокойно, чтобы я мог отличить одну от другой, - обратился он к маркизу. Следующим должен был сесть в ванну приятель маркиза, и если все происшедшее было действительностью, то, как меня уверяли, все это следует понимать в прямом смысле, ибо великий Ойяма не страдает пустым тщеславием.

Если даже мое мнение справедливо, что Ойяма не представляет из себя идеала начальника штаба, несмотря на всю его энергию, способности и опыт, которые необходимы на этом высоком посту, все-таки несомненно, что он обладает другими, совершенно различными, но не менее ценными качествами как начальник. Обыкновенно ничто не может вывести его из себя, но, когда он действительно рассердится, он становится страшен для всех окружающих. Так это и должно быть. Хороший характер дает возможность двигать работу без излишних трений, тогда как скрытная, но всегда ожидаемая возможность взрыва гнева держит подчиненных начеку и делает излишними все эти мелкие замечания и раздражительность, которые так легко могут привести в негодность самые нежные части всего механизма. В делах маркиз Ойяма особенно непоколебим даже для японца, как они торжественно утверждают. В доказательство этого мне пришлось услышать о нем следующий анекдот.

Десять лет тому назад он начальствовал над войсками, атаковавшими Порт-Артур. Как известно, атака этой крепости и взятие ее открытой силой без применения способов постепенной атаки и с силами сравнительно слабыми была одной из самых опасных и рискованных операций с военной точки зрения. Бой был в самом разгаре, когда пришла телеграмма из Кинчжоу (Kinchow), где были оставлены два батальона арьергарда для обеспечения марша к Порт-Артуру. Эта телеграмма была послана офицером, командовавшим этими двумя батальонами, и содержала донесение о том, что эти два батальона были атакованы 5000 или 6000 китайцев, и настоятельную просьбу о подкреплении. Штаб был этим сильно взволнован и, собрав все свое мужество, доложил об этом Ойяме. Однако он, несмотря на то, что у него в резерве имелся всего только один батальон и один эскадрон, а самому ему приходилось нелегко, только улыбнулся и не обратил внимания на эту просьбу о подкреплении, заметив, что он протелеграфирует ответ несколько позднее. В это время случилось, что его взгляд упал на труп китайца, лежавшего около кумирни только в 2500 ярдах от укреплений Порт-Артура и, естественно, под сильным огнем из его орудий. Около китайца была небольшая собачонка, которая лаяла и ворчала самым свирепым образом на всех, кто пытался приблизиться к ее хозяину. Ойяма очень заинтересовался этой сценой и, несмотря на то, что снаряды крепостных орудий рвались вокруг кумирни, спокойно направился к вершине холма, где лежал китаец, достал из его ранца немного пищи, подошел к несчастному животному и скоро успокоил его. В то же время доктору удалось осмотреть ее хозяина, который оказался уже мертвым, несмотря на то, что тело его было еще теплое. Только когда Ойяма узнал об этом, он отдал приказание своему единственному резерву оставить его и направиться назад для освобождения атакованного гарнизона в Кинчжоу. Несомненно, что Ойяма только воспользовался этим эпизодом с китайцем и его собакой, чтобы выиграть время и обдумать спокойно обстановку. В это время, как это многим известно, командовавший, отрядом в Кинчжоу полковник вывел его из-за валов города, предпочитая вести бой в поле. Он вооружил нескольких кули захваченными мушкетами и ружьями, оставил их на виду гарнизона в Кинчжоу, сам же сделал вылазку из города и начал бой. Его сильно теснили, однако он мужественно удерживал свои позиции, послав телеграмму Ойяме с просьбой о подкреплении, как то было уже описано. В конце концов противнику, который обнаружил в этот день особую самоуверенность и храбрость, удалось совершенно обойти левый фланг японцев, и казалось, что им ничего больше не оставалось, как держаться до последней минуты, которая быстро приближалась.