Пен Фартинг - Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома

Я понятия не имел, как его зовут. Думаю, Бен, но не уверен. У нас не было времени представиться друг другу.

По часам компьютера уже было два часа ночи. Значит, в Афганистане сейчас шесть тридцать. Мы рассчитывали на то, что в аэропорту будет относительно спокойно.

Телефон зазвонил вновь.

— Так, мы на месте.

— Обалдеть, какие вы быстрые, — сказал я, подумав о том, что они, должно быть, устроили кросс, однако мне было сложно поверить в это, учитывая груз, который они тащили под куртками.

— Нас подвезли. Дальше куда?

— Войдите в терминал и доберитесь до его противоположного конца, — сказал я. Я понимал, что это намного легче сказать, чем сделать. Вход в аэропорт, несомненно, под контролем и под охраной.

— Мы знали, что ты так скажешь. Тот водитель, он точно здесь? — спросил он с явственной тревогой в голосе.

— Да, он будет ждать вас там, настолько близко, насколько сможет. У него в руках белый лист бумаги.

Я положил трубку. Я ничего больше не мог тут поделать, разве что перезвонить Кошану и попросить его позвонить шоферу опять и предупредить, что парни попытаются пройти через терминал и достичь неохраняемого участка парковки близ аэропорта.

Риск был велик. Но, к счастью, их автоматы до сих пор были при них. И кроме водителя никто больше их не ждал.

— Я заварю чаю, — сказал я Лизе. Мне нужно было чем-то заняться. Я не мог вот так просто сидеть и ждать.

Мы вернулись в постель, однако час, прошедший перед тем, как телефон зазвонил снова, показался нам вечностью.

— Это был кошмар. Ты не сказал нам, что на самом деле нужно проигнорировать парковку и выйти прямо на улицу! Нас тут легко засечь, знаешь ли.

— Вы встретили водителя?

Лиза глядела на меня. Вся испереживавшаяся в ожидании новостей, как и я сам.

— Да, — пришел простой ответ.

— Отлично! — заорал я. Облегчение снизошло на меня. На сердце у меня гремели литавры.

Оказывается, они подкупили афганского полицейского, дежурящего у входа для охраны аэропорта, чтобы он держал дверь открытой к их возвращению. Они, должно быть, выглядели весьма неуместно, когда осторожно вступили в гражданскую часть аэропорта, разыскивая афганца, стоящего за парковкой с листом бумаги в руках.

Ясное дело, я не знал, что ближайшее место, на котором водитель может находиться у аэропорта, удалено более чем на двести метров и расположено за двумя разными полицейскими контрольными пунктами, где охрана весьма заинтересуется, чего это двум британским солдатам вздумалось делать на парковке.

Я попрощался и повесил трубку, зная, что пройдут часы, прежде чем водитель благополучно доставит щенков в спасательный центр. Я выключил свет и через секунду уже спал.

Это было так утомительно.

Несмотря на то, что (насколько я понимаю) большинству людей прогулка с собаками дважды в день кажется геморроем, каким-то извращенным образом я начал получать от этого удовольствие. Моя спина болела как черт знает что, когда Наузад тащил меня в одну сторону, а Физз — в другую: всякий раз это превращалось в какое-то наказание во время прогулок. Настанет ли когда-нибудь день, когда Наузад и Тали заживут по британскому стилю собачьей жизни, и я смогу выгуливать их, предварительно не хлопнув обезболивающего?

Печально, но даже теперь, когда прошло вот уже почти пятнадцать месяцев после их выхода из карантина, они по-прежнему видели в каждой встречной собаке врага.

Но я научился справляться с этим, разработав пару собственных трюков. Когда мы приближались к другим собакам, я проверял, держу ли я их поводки крепче и брал Наузада на короткий поводок. Он мог себе думать сколько угодно, что кинется, но его мысли никогда не воплощались в реальность, пока я цепко удерживал его рядом. А если Тали продолжала настойчиво шуметь, то я просто приседал, пытаясь держать спину прямо, и подхватывал ее рукой; от этого она почему-то сразу переставала лаять.

Когда мы проплывали мимо перепуганного хозяина собаки, я просто мило улыбался, плотно зажав Тали под рукой и укоротив поводок Наузада еще туже.

Однако сегодня я чересчур спешил вернуться домой и поэтому почти протащил Наузада последние двести ярдов до входной двери. Он уже давно израсходовал свой запас мочи, но все еще настоятельно пытался задрать ногу на все, что встречалось на нашем пути.

Когда мы оказались на садовой дорожке перед нашим домом, я немедленно испустил вздох облегчения. Я понял, что определенно не опоздал к прибытию почтальона с ожидаемой посылкой. Моей наибольшей тревогой было то, что он опередит нас, и когда я вернусь, то обнаружу это их кошмарное «Извините, мы вас не дождались» на половике. Это сущий кошмар — тащиться в почтовый пункт за посылкой от места, где мы проживали.