Дэвид Хэлберстам - Игрок на все времена - Майкл Джордан и мир, который он сотворил

Минут через тридцать после решающего броска Джордана Фил Розенталь, спортивный обозреватель газеты «Чикаго Санди Таймс» разыскал Джерри Краузе. Из чикагских журналистов Розенталь, наверное, лучше всех умел ладить с менеджером «Буллз». Более того, загадка личности Краузе его по-настоящему интересовала. Фил никак не мог взять в толк, почему этот человек, даже действуя из самых хороших побуждений, приходит к тому, что начинает оскорблять окружающих.

В тот момент в чикагском «Дельта-Центре» творилось нечто невероятное. Все шумно праздновали победу земляков и кумиров. Краузе что-то непрерывно говорил. Поначалу его никто не слушал, но потом кто-то заинтересовался его тирадой и пустил ее по кругу. Когда содержание речи Краузе стало известно, люди, близкие к клубу, почувствовали неловкость за оратора. А говорил он вот что, без конца повторяя одно и то же: «Мы с Джерри Рейнсдорфом уже в шестой раз выиграли чемпионат НБА!» Да, в этой фразе – весь Краузе, подумал Розенталь. По мнению Фила, Джерри, может, и заслуживал большего уважения, чем то, которым пользовался. Но беда его в том, что он требовал к себе большего уважения, чем действительно заслуживал.

По возвращении «Буллз» в Чикаго в «Грант-Парке» состоялись шумные массовые торжества в честь шестой победы клуба в чемпионате лиги. Потом в любимом ресторане Майкла Джордана прошел праздничный обед. Присутствовали на нем лишь игроки и тренеры, правда, с женами. Пришли почти все. Деннис Родман обед проигнорировал, но это никого особенно не удивило: как говорил Фил Джексон, в каждом индейском племени есть человек, идущий в обратную сторону. Вечер в ресторане прошел весело и шумно. Во-первых, шестой чемпионский титул – не шутка. Во-вторых, многие, возможно, собрались за общим столом в последний раз. Неизвестно, кого куда раскидает судьба уже в следующий сезон. В какой-то момент собравшиеся разделились на две группы, – мужчины образовали свою компанию, женщины – свою. Мужская вечеринка прошла эмоциональней, многие даже охрипли.

Произносились торжественные тосты. Фил Джексон предложил поднять бокалы за Рона Харпера, напомнив всем, сколь многое тот сделал для команды. Рон в прошлом был звездой нападения, но, добровольно отказавшись от этой яркой роли, стал трудягой-защитником. Когда Джордан вернулся из своей бейсбольной отлучки, места в стартовой пятерке для Харпера не оказалось, но он таки снова пробился в нее. У Рона, в отличие от многих других игроков, в будущем году контракт еще действовал, и он говорил за столом, что ему нечего беспокоиться – 5 миллионов долларов ему обеспечены. «Да, – заметил Скотт Баррелл, – тебе везет, – ты всегда можешь опереться на свою деревянную ногу» (он имел в виду сложные операции на ноге, перенесенные Харпером). Тут вскочил Стив Керр и предложил выпить за здоровье агента Харпера – этого проныры, который умудрился вытянуть из владельцев клуба столько денег на гонорары одноногого игрока.

Последний тост предоставили Скотти Пиппену. Все были уверены, что он окончательно расстается с клубом и это его последнее слово после последнего танца. Скотти встал и поднял бокал за Джордана. «Майкл, – сказал он, – без тебя бы ничего этого не произошло». Это был очень трогательный момент – великий игрок провозглашает здравицу в честь игрока, еще более великого, и одновременно это означает конец феноменального взлета чикагского клуба. Все встали и стали чокаться. Момент символизировал собой и уникальные достижения «Буллз» за последние восемь лет, и окончание блестящей карьеры многих игроков этой чудо-команды.

Эпилог

За те 14 лет, что Майкл Джордан играл в НБА, ни один человек, за исключением немногих суперзвезд баскетбола, не извлек столько выгоды из финансового процветания лиги и из перехода власти из рук владельцев клубов в руки игроков, сколь удалось это Дэвиду Фальку. Начав свою карьеру со скромного агента, он к 1998 г. стал не только самым богатым среди его коллег, но и одним из двух или трех самых влиятельных лиц баскетбольного мира. Он обладал такой же властью, как сам Дэвид Стерн.

Юридические, экономические, технологические сдвиги, произошедшие в 80-х и 90-х гг., благотворно отразились на ежедневной жизни игроков, но еще большую пользу они принесли агентам. За свою долгую карьеру Фальк дважды расставался с партнерами. Сначала (еще до знакомства с Майклом Джорданом) он и Дональд Делл расстались с Фрэнком Крейгхиллом и Ли Фентрессом, а затем Фальк порвал и с Деллом. В 1998 г. он продал свою компанию более крупной фирме, специализирующейся на организации всевозможных зрелищ на спортивных аренах, которые служили привеском к состязаниям. Цена этой сделки составила 100 миллионов долларов, причем Фальк сохранил за собой право управлять своей долей общего капитала. В пресс-релизе, выпущенном по этому случаю, указывалось, что прежняя фирма Фалька представляла интересы игроков, попавших в первые раунды драфтов НБА, заключила контрактов на общую сумму в 400 миллионов долларов, причем среди ее заслуг – четыре из пяти самых дорогостоящих контрактов за всю историю спорта. В организаторских способностях и проницательном уме Фалька никто не сомневался, но людей, искренне преданных лиге и спорту в широком смысле этого слова, беспокоила одна проблема – ставит ли он во главу угла интересы баскетбола или нет. Некоторым казалось, что фантастически дорогостоящие контракты таят в себе опасность, поскольку могут отрицательно сказаться на стабильности составов отдельных клубов. Фальк, невзирая на кривотолки, продолжал упиваться своей властью и богатством. Он мог себе позволить не делать ответные звонки, если не считал их необходимыми. Мог при случае и повысить голос на владельцев клубов, которые во многом зависели от него. «Остерегайтесь Дэвида, особенно когда он начинает вам расписывать, как он вас уважает, – говорил владелец одного клуба. – А то расстанетесь со своим бумажником или ценным игроком. Когда Дэвид говорит, что он вас уважает, он подразумевает на самом деле, что вы по сравнению с ним слабак».