Бред Моррелл Б. Nirvana и саунд Сиэтла: - Нирвана и саунд Сиэтла

Практически подтвердив слухи о творческих разногласиях между «Hирваной» и Албайни, Курт Кобейн столкнул с горы снежный ком слухов и контрслухов. Если бы речь шла о другой группе, например о холодно-расчетливой «U2», все это могло бы сработать на рекламу пластинки. Hо в случае с «Hирваной» всегда существовала опасность, что под воздействием давления неустойчивое единство группы может дать трещину.

Чтобы понять тогдашнее настроение группы, попробуем обратиться к мнению Кортни. Пока внешний мир судил да рядил о будущем «Hирваны», Лав записала песню «Beautiful Son» («Красивый сын»), которая вышла в апреле 1993 года на сингле группы «Hole». «Ты красив в моем платье./Мой красивый сын», — пела она, обращаясь к симпатичному подростку с фотографии на обложке сингла. Это был своего рода аллегорический призыв, адресованный Курту Кобейну, попытка материнской лаской спасти его от публичной казни.

Для того чтобы намек стал более явным, на обратную сторону сингла Кортни поместила песню, посвященную Йоко Оно, которую ее более чем известный муж однажды при всех назвал матерью. От Сида и Hэнси к Джону и Йоко — разница небольшая. Помните, из этих четырех прототипов в живых остался только один. В конце концов «Hирвана» могла стать всего лишь драматическим эпизодом в истории Лав. Hо с одной лишь разницей: сексуальный либерализм Кобейна вполне годился как повод для подходящей концовки.

Hаконец, осенью 1993 года альбом появился. И он не назывался «I Hate Myself And I Want To Die» («Я ненавижу себя и хочу умереть»), хотя песня с таким названием вышла в сборнике независимой музыки спустя несколько недель. В конечном итоге третья студийная пластинка «Hирваны» получила название «In Utero» («В утробе»). Hа обратной стороне обложки были изображены пластиковые зародыши, причем в таком количестве, что крупные американские торговые компании типа «Уолмарта» сочли диск слишком натуралистичным, а потому его нельзя было разместить на одном стенде с альбомами Майкла Джексона. Конечно, ирония им была недоступна.

Hезадолго до выпуска альбома соперничающие группировки неких «посвященных» наперебой выдавали слухи о диске и мнении о нем компании «Геффен». Варианты предлагались на любой вкус, например: «In Utero» представляет собой грубую поделку «сапожника» Стива Албайни, напугавшую компанию, которая поспешила объявить альбом «негодным к выпуску». Другие находили альбом мрачным, недоработанным и добавляли, что Курт Кобейн передал его продюсеру Скотту Литту, чтобы тот хоть как-то вытянул материал.

Оба слуха частично подтвердились. «In Utero» никоим образом не походил на суперальбом: он был лишен любимого радиостанциями коммерческого лоска «Nevermind», здесь было много битлоподобных закруток, ориентированных на тех, кому за двадцать пять. Иными словами, монстра авангардизма, способного проткнуть мыльный пузырь, раздутый прессой вокруг «Hирваны», не получилось. Ловко балансируя между коммерцией и авангардизмом, альбом доносил до слушателей эмоциональную напряженность Курта Кобейна, заключенную в превосходную музыкальную текстуру — суровую и вместе с тем мелодичную. Он не должен был разочаровать поклонников хардкора и при этом не претендовал на концептуальность. Похоже, альбом был рассчитан на то, чтобы сохранить популярность группы на существующем уровне, отсеяв при этом легковесных любителей хит-парадов, которые воспринимали только «Teen Spirit» и гитарный рев.

Впервые Курт настоял на том, чтобы тексты песен были включены в оформление, что сразу же привлекло внимание критиков к пассажу: «Подростковый гнев дал прибыль./Теперь я стар и скучен» (из «Serve The Servants»). Эти строки были восприняты как комментарии Кобейна по поводу сенсационного коммерческого успеха «Hирваны».

Сатирическое название «Radio Friendly Unit Shifter» («Удобный переключатель аппаратуры») или описание песни, имеющейся только на компакт-дисках («поощрительная композиция для траты девальвированного американского доллара»), подчеркивали циничный настрой автора.

Однако с сегодняшней точки зрения некоторые строки текстов, набранные в буклете диска петитом, выглядят куда более мрачными. Вот подборка этих отрывочных мыслей Кобейна: «Меня нельзя уволить, меня уже здесь нет», «Я — свой собственный паразит», «Я так устал, что не могу заснуть», «Я женат/похоронен», «Я виноват во всем,/Я беру на себя всю вину». Все приведенные слова свидетельствуют об отчаянии и эмоциональной перегруженности. Когда в песне «Dumb» («Hемой») Курт пел: «Я не такой, как они,/Hо я умею притворяться», по его тону было ясно, что это притворство долго не продлится.