Гордон Брук-Шеферд - Перебежчики из разведки. Изменившие ход «холодной войны»

Вот возьмем Гордиевского [1], которого автор выдает за одного из самых «идейных» перебежчиков. Он и вначале рассказывает, как тот зрел для борьбы с режимом и перехода на Запад, и заканчивает повествование в том же ключе. А в середине выпадает один важнейший элемент: вроде бы «созревший» Гордиевский должен был бы сам сделать шаг навстречу спецслужбам, однако именно англичане сделали первый шаг к нему навстречу. По каким признакам? И как всё началось? Что-то автор недоговаривает (или ему не сказали) о подлинных причинах перехода.

Однако на первое место у автора выходит не изложение подлинных или мнимых мотивов, а, как правило, перечисление того, что сумел выдать-продать живописуемый персонаж.

Правда, автор не всех персонажей выставляет в качестве «идейных перебежчиков», к тому же почти во всех мотивациях присутствует фактор манящего материального изобилия и перспективы личного благополучия в условиях этого изобилия.

В конце концов, достоинства «разлагающегося Запада» ощущали многие, так же как и многих смущала наша вера в светлое будущее при хронически неустроенном настоящем, однако из десятков тысяч работников наших зарубежных учреждений меняли родину на блага лишь десятки. Даже после того, как у нас исчезли жестокие карательные меры против родственников перебежчиков (скажем, типа «А.Л.Ж.И.Р. а» – Акмолинского лагеря жен изменников родины [2]). Однако во всех случаях перебежчики доставляли более или менее крупные неприятности своим родителям, родственникам, друзьям, бывшим коллегам – и они отдавали себе отчет в этом, и автор местами не обходит стороной этот фактор. Например, Носенко [3](папа – знаменитый в те времена министр морского флота, который был похоронен в Кремлевской стене [4], обеспеченное детство и юность в голодное время, МГИМО, КГБ, побег без видимых психологических оснований) никогда не узнал, как там живут оставшиеся в Советском Союзе жена, две дочери, мать, брат, которым он, безусловно, испортил жизнь. Или Шевченко изображает трогательную заботу о семье вплоть до последнего взгляда на спящую жену (бедные западные женщины, надо думать, всплакнули, если прочли об этом), – а потом забыл всех и сразу же обзавелся новыми узами…

И ещё одна нравственная сторона вопроса. Мало того что многие уносят с собой на ту сторону секреты. В конце концов, секреты не вечны и не должны быть вечными, и в сформировавшихся обществах по истечении определенного периода – скажем, через тридцать или больше лет – раскрываются, хотя при этом иногда проливается и неблагоприятный свет на данное государство. Но перебежчики из спецслужб стараются выложить и всю известную им агентуру. А это означает долгие годы тюремного заключения и даже казни в демократических странах, а в странах с авторитарными режимами – непременные казни, вплоть до массовых, «до седьмого колена».

В такого рода книгах, где бы они ни издавались, трудно рассчитывать на объективный подход. Так же и здесь. Автор сочувственно относится к перебежчикам с Востока на Запад, принимая на веру все их (или приписанные им) живописания насчет побудительных причин и в основном избегая неприятных ярлыков в отношении их (слово «предательство» мелькнуло где-то по рассеянности один раз), но навешивает ярлыки «предателей» на своих соотечественников, хотя у тех из них, про которых он пишет, побудительные мотивы скорее идеалистов, не ведавших о довоенных реалиях в нашей стране, но никак не искателей «сладкой жизни» и длинного доллара (или фунта стерлингов). 28 июня 2001 года легендарный агент советской внешней разведки Джордж Блейк [5], выступая на пресс-конференции по случаю выхода в Москве книги «Письма из тюрьмы её величества», сказал, как бы оправдывая свою жизненную позицию, такие слова: «Мы очень сожалели, что не увидели коммунизма при нашей жизни»… Даже если считать, что эти люди ошибались, то ошибались, согласитесь, красиво. Надо сказать, что и автор в предисловии отдает дань уважения британцам из высоких слоев общества, пленившимся коммунистическими идеями. Позже, дает он понять, на службу Советскому Союзу шли за деньги или под воздействием шантажа. За коммунизм уже не работали.

Противоречивые чувства охватывают нашего человека, привыкшего к некоторым штампам насчет «кто есть кто», когда читаешь такие истории, как биографию Хохлова [6]. Он прошел славный, если всё изложенное верно, военный путь, принимал участие в уничтожении немецкого гауляйтера Кубе в Минске, участвовал в партизанских боях, был награжден высокими военными наградами, но отказался пойти на убийство человека, которого по «идейным» причинам приговорили к смерти с одобрения наших высоких инстанций.