Эрик Димок - Джим Кларк. Легенда гонок. Часть 2.

Дэвид Бенсон, освещавший большую часть карьеры Кларка подтвердил великолепное зрение гонщика, когда носил галстук с крошечным логотипом, и за 40 футов, через стол, Кларк заметил, что он тоже принадлежал к пародийному Гоночному Клубу Северных Уток. «Было слишком далеко, чтобы можно было заметить эмблему размером не больше ногтя», - говорил Бенсон.

Острое зрение было фамильной чертой. Сестра Джима Бетти с такими же темными средиземноморскими глазами могла поддержать брата во многих видах спорта.

Среди факторов, которые делали Мосса или Кларка настолько сильнее своих соперников, была и концентрация. Глаза отправляли сигналы в мозг с кристальной четкостью, давая возможность особо одаренным пилотам гоняться и казаться расслабленными. Стирлинг Мосс выравнивал машину для поворота за 100 ярдов до него, затем он считал, что его работа в этом повороте завершена, и мог поискать взглядом на трибунах симпатичную девушку. Айртон Сенна говорил, что когда он входит в поворот, он уже не думает об этом повороте, он уже думает о следующем, и этот подход выгодно отличает великих гонщиков.

Тем не менее, любое правдоподобное объяснение мастерства топ-пилотов должно включать в себя полное трехмерное восприятие пространства, позволяющее им поворачиваться, наклоняться и качаться в машинах, сохраняя, тем не менее, равновесие. Как будто у них была некая система гирокомпасов, как в авиации, благодаря которой они всегда знали, куда ехать, даже если мир начинал вертеться вокруг. Дон Фрай, из «Ford Motor Company», который тесно сотрудничал с Кларком во время Индианаполиса, называл его воплощением гонщика. «Его самым большим плюсом, - говорил Фрай, - была его невозмутимость. Когда ему было пять или десять лет, гирокомпас начал вращаться где-то внутри него и превратился в его личный указатель. Он был интровертом. Он жил в своем собственном мире».

Пример почти чудесного мастерства Джима Кларка описывает Морис Филипп, конструктор из «Lotus», который отвечал за машину для Индианаполиса-1966. Во время пробных тестов в Снеттертоне, открытой всем ветрам трассе на аэродроме в Норфолке, недалеко от штаб-квартиры «Lotus» в Хетеле, машину Джима развернуло в быстром левом повороте после шпильки. Филипп и Колин Чепмен были встревожены, уверенные в том, что в инциденте пострадали и гонщик, и машина.

Они прошли по «восьмеркам», которые оставляли шины, но когда они добрались до места, то не увидели ни обломков, ни гонщика. Трасса была окружена метровым земляным валом, и они поняли, что машина прошла сквозь дыру в нем около 20 футов шириной - ровно столько, сколько нужно, чтобы позволить ей протиснуться боком. Она лежала по другую сторону от него, практически неповрежденная, а Джимми, стоявший рядом, выглядел скромно и смущенно.

Он признал ошибку. Его шины Firestone недостаточно прогрелись и были еще не в лучшем состоянии. Филипп был заинтригован, обнаружив, что черные следы от шин стали серыми в середине вращения, там, где он отпустил тормоза в критической точке, чтобы направить машину в проем. Джим спокойно согласился, что он сделал это, чтобы спасти машину и себя, и даже несмотря на то, что Филипп скептически относился к тому, что человек способен восстановить в памяти ситуацию после такого жесткого вращения, доказательства были очевидны.

Позже тем же днем, когда рутина тестов опять шла своим чередом, то же самое повторилось вновь. Джима развернуло на подходе к тому же повороту. Характерный шум большого метанолового V-8 внезапно прервался, и все команда «Lotus» бросилась к тому месту, где на этот раз должна была произойти катастрофа, только для того, чтобы увидеть там Джима с точно таким же смущенным выражением лица. Еще одна линия следов шин выдавал похожее на первое вращение, и еще одна аккуратно припаркованная неповрежденная машина. Проем в насыпи требовал исключительной точности, чтобы избежать контакта, и, тем не менее, Джим Кларк сумел проделать это дважды в течение одного дня. После первого случая Филипп мог сказать: «Просто чудесная удача, молодец», - и починить машину. После второго: «Я понял, что, вне всяких сомнений, в кокпите у нас сидит кто-то особенный».