Яков Слащов-Крымский - Крым, 1920

К моменту начала советского наступления в Северной Таврии общая численность белых войск в Крыму достигала 150 тысяч (у самого Врангеля мелькает «несколько преувеличенная» цифра в 300 тысяч). Однако в боевых частях на фронте находилось не более трети от этого числа. Более того, уже в ноябре, после крушения обороны у Чонгара и Перекопа белое командование не сделало и попытки использовать эту массу войск для организации контрудара и восстановления фронта (хотя весной Слащов применял именно эту тактику). Таким [8] образом, приходится констатировать, что неизмеримо более взвешенная и продуманная политика Врангеля как в политической, так и в военной областях, в итоге привела к тем же последствиям, с которыми столкнулись все остальные белые правительства.

Как и при составлении предыдущих сборников, мы постарались дать материалы, рассматривающие события в Крыму с точки зрения всех противоборствующих сторон. В основу первого тома положены работы мемуарного характера, отражающие взгляд на события с «белой» стороны. Фрагменты из воспоминаний барона П. Н. Врангеля, наряду с подробным описанием хода боевых действий, содержат информацию о внутренней и внешней политике Крымского правительства. Напротив, мемуары героя обороны Крыма генерал-лейтенанта Я. А. Слащова, посвящены непосредственно действиям на фронте в первый период Крымской кампании весной и летом 1920 года. Следует учесть, что при их оценке необходимо учитывать личностный фактор — талантливый и нервный Слащов, будучи отставлен Врангелем от руководства войсками, склонен преувеличивать свои достижения и чрезмерно критично относится к действиям других белых руководителей. Последнему в немалой степени способствовало и то, что мемуары были написаны и опубликованы уже после возвращения их автора в Советскую Россию. Впрочем, даже в воспоминаниях представителей «красной» стороны наблюдаются значительные расхождения во мнениях и оценках тех или других личностей и событий. В целом же вся Крымская кампания 1920 года отличалась от других кампаний гражданской войны гораздо более заметным влиянием на события отдельных персоналий, их талантов, личных и профессиональных качеств. Но тем больший интерес представляет анализ столкновения этих личностей и их взглядов на происходившее.

Во вторую книгу войдут советские исследовательские и мемуарные работы 1920-х — 1930-х годов, а также подборка политических и военно-оперативных документов, посвященных кампании 1920 года на Юге России.

Владислав Гончаров

В настоящее время в печати появляется много мемуаров, исследований и статей о событиях 1918–1920 гг., когда русский народ переживал великую драму гражданской войны. Многие из авторов облекают себя в беспристрастную тогу историка, претендуя на абсолютную верность своих взглядов и суждений. Лично я на это не претендую. Человек, переживший бурный период, беспристрастно его описывать не может. На все его изложение ляжет отпечаток его личных воззрений и впечатлений. Поэтому я, приступая к своим запискам, заранее предупреждаю читателей, что все изложенное будет пропитано моими настроениями и моей идеологией, потерпевшей страшный излом за это бурное время.

В изложении фактов, конечно, я буду придерживаться полной правдивости, но освещение их будет носить следы моей прежней идеологии, изжить которую мне удалось лишь в самое последнее время, когда у меня открылись глаза и я понял многое, чего не понимал во время переживания излагаемых событий.

Прежде чем приступить к фактам, изложению которых посвящена эта книга, я считаю [12] нужным сказать несколько слов о Добровольческой армии и ее идеологии до Крыма и бросить взгляд на то, как возникло на юге России движение против Советской власти, приведшее к столь печальным последствиям.

После быховского сидения{1} группа лиц с Корниловым и Алексеевым во главе обосновалась в Новочеркасске на Дону, куда Советская власть еще не проникла. Их цель была — собрать новую армию взамен разложившейся на фронте и продолжать борьбу с германским нашествием, причем большевики рассматривались как ставленники немцев. Короче говоря, идеей, руководившей этими людьми, была борьба за «отечество», которое одно уцелело от триединого лозунга{2}, под которым военные [13] элементы России воспитывались в течение 200 лет. Действительно, если идея «царя» была дискредитирована, то идея «отечества» держалась крепко; она была впитана, так сказать, с молоком матери и поддерживала дух армии за все время Германской войны. И вот теперь она опять должна была выдвинуть массы на борьбу с иноземным нашествием, и прежде всего против Советской власти, которая тоже рассматривалась руководителями Добровольческой армии как иноземный элемент.