Пётр Челищев - Путешествие по Северу России в 1791 году

30-го числа в субботу, в день тезоименитства его высочества Великого князя Александр Павловича, слушали в помянутой церкви всенощную, литургию и благодарственный молебен. При окончании молебна во время многолетия выстрелено было возле церкви из одиннадцати купца Баженина чугунных пушек, а после того семь выстрелов из нашего катера. По отправлении ж сей церемонии, у него Баженина отобедавши и взявши заимообразно у него денег двадцать-пять рублей, в коих дал ему сего ж 30-го числа августа вексель по объявлению, потом, при пасмурном небе и противном ветре, в верх же по реке Двине в четыре часа по полудни поехали с тем же холмогорским лоцманом греблею; и для провожания нас он, Баженин, ехал с нами в катере, а четыревесельная его шлюбка ишла позади.

По отъезде от заводу с версту, из берегу учинено было нашему катеру по приказу его, Степана Ивановича, одиннадцать пушечных выстрелов; в соответствие ж и мы из катера выстрелили пять раз.

По проезде от заводу семи верст купец Степан Иванович Баженин, распрощавшись с нами, воротился назад. В двенадцати от заводу Вавчуги верстах в левой стороне при впадающей в Двину судоходной реке Пинеги того ж названия экономическая деревня; в ней, по дальности от церкви, деревянная часовня Симеону Богоприимцу. Отъехавши от Вавчужской верфи или пильнаго завода осемнадцать верст, для перемены лоцмана и взятья гребцов, в одиннадцать часов по полудни пристали к стоящей в правой стороне на двинском Мариловском острову того ж названия деревне, где в крестьянской избе обогревшись, напились чаю и поужинавши, с четырьмя человеками гребцов и лоцманом Никитою Лукиным, при малом попутном ветре, в час по полуночи поехали от оной деревни в ночь парусами. Во оной Мариловской Остров деревне деревянная часовня Зачатию Иоанна Предтечи.

31-го числа в воскресенье, отъехавши от Мариловской деревни на оное число, в ночи десять верст для отслушания литургии, в четыре часа по полуночи пристали к стоящему в левой стороне на самом берегу Паниловскому погосту. В нем две старых деревянных церкви, одна — Николаю Чудотворцу, другая — пророку Илии. По отслушании литургии и молебнов, от оного погоста, при ясном небе, в одиннадцать часов по полуночи поехали сначала парусом, потом, за утишением ветра, греблею. От оного Паниловского погоста по обе стороны реки Двины берега начались белаго камня. В шести от Паниловского погоста верстах в правой от Холмогор стороне высокая белаго камня, покрытая несколько с верху землею, гора, которая, равно как и деревня и почтовая станция, по ней же называются Орлецы. На самом ее верху в 1342 году новгородским гражданином Лукою была сделана крепость, в которой он с своею воровскою шайкою, разоряючи и грабя жительствующих по Двине крестьян, имели убежище; по выгнатии ж их из нее князем Федором Ростовским, та крепость так разорена, что и знаков никаких не видно, а только на самом верху поставлено два деревянных креста, чаятельно на том месте, где церкви были. В шестнадцати от Паниловского погоста верстах в левой от Холмогор стороне Ступинской волости погост; в нем две деревянных церкви, одна — Рождеству Иисус Христову, другая — Иоанну Богослову.

Отъехавши от Паниловского погоста осемнадцать верст, в восемь часов по полудни для перемены бичевщиков и лоцмана пристали к стоящей в правой стороне близь берега дворцовой деревни Пупачевой; в ней деревянная часовня Воскресению Христову.

[Да не покажется читателю удивительно, что я так тщательно все часовни замечаю; но это имеет важное побуждение и дает причину заключить много. Где часовней много, там церкви почти везде в небрежении, попы не учены, не рачительны, невежи и пьяны, а потому самому нравы гораздо наклоннее к расколам; из того следует, что расколы по моему примечанию в рассуждении закона не суть важны, но заслуживают важнейшаго внимания политических голов, ибо к чему годится такая секта, которая общественную пользу считает чужою, чуждается, убегает, ненавидит и прячется от общественных прав и узаконении, наблюдая оныя только из корыстолюбия и из страху наказаний в молитвах своих, которые чтут первым долгом Божества, не упоминают имя государя, следовательно, его внутренно не признают власти, видимо считая еретиком; сограждан своих не называют соотчичами, но погаными и врагами, гнушаясь с ними есть, пить, знаться, обходиться и иметь дело. К чему годится, говорю я, многочисленная сия сволочь, управляемая десятью обманывающими над тысячьми обманутых, рассылающая ежегодно по всей России своих лжепроповедников для обращения простолюдинов и ленивцев в коварныя их сети? Повсюду слышно — жалуются попы, дворяне и купечество на побег к ним людей; да в том бы и нужды не было, видится все равно, эти люди в том месте или в другом, были б только в России; но вот розница: они подговаривают людей трудолюбивых, из земель самых плодородных и изобильных, и поселяют оных в своих непроходимых болотах, где ничего не ростет; следовательно, уменьшают в государстве руки работающих, а умножают рты тунеедцев. Что ж выйдет из сего? Что навлечет отечеству нашему со временем за следствие пагубныя сии переселения? Между многочисленными причинами, рассудку открывающимися, о нынешней дороговизны хлеба повсюду, не время ли уже поставить в первые нумера сии зловредные и беззаконные происки ухищренных сих льстецов? Но сие все вид еще, пока они в страхе, пока не знают еще своее силы и своего числа, пока нет единомысия, пока нет еще замысловатой обширной головы, словом, пока нет Силлы, Мария, Юлия Кесаря, Кромвеля. Читатель! Загляни в гисторию, не во всяком ли политическом корпусе найдешь семена к их падению: в Египте гордость и пышность деспотов; в Персии усыпляющая роскошь царей; в Греции распря и противуборствие в умственных тылах; в Риме раздор дворянства и черни, и так, спускаясь до наших времян, мне видится, я ощупываю пагубные сии зародыши, уже насиживаются в мрачных сих норах, в гнездах невежества и в душепагубных сих скопищах. Но опустим зановесу на гибельную сию картину, от коей сердце содрагает, и да не подымет оную Всевышний!]