Михаил Девятаев - Полет к солнцу

Наступила тишина, и все услышали, как зашелестели от дуновения ветерка листья.

Редко чьи слова берет с собой человек надолго. Я вспомнил комиссара в удушливом каменном мешке. Этой ночью, которая окутала суровым мраком сарай, мне необходимы были люди, жившие во мне вместе со сказанными ими словами, с их поступками. Я припоминал образы друзей, и они среди ночи будто шли ко мне. Я был твердо убежден, что мои товарищи, с которыми летал, ничего плохого обо мне не подумают.

Захар Плотников воевал в Испании и на Халхин-Голе, награжден двумя орденами Красного Знамени. По капле перелился его опыт в меня. Все, что делал он в эскадрилье, было для нас, молодых тогда летчиков, образцом. Перед самой войной, когда мы ежедневно тренировались в полетах, стреляли, нашу эскадрилью сплотил в монолит Захар.

За полгода до войны он пришел в эскадрилью командиром звена. Спустя некоторое время стал командиром эскадрильи. В первые боевые вылеты он брал с собой меня.

Белорусская земля... Над головой стонало небо. Дым и пыль застилали солнце. Наши самолеты поднимались против армад «юнкерсов» и «мессершмиттов». Возвращаясь из боя, пилоты от усталости валились на землю под кусты. Ночами спали они около машин... В такие дни Захар Плотников всегда первым вылетал по тревоге. Я держался поближе к нему.

Однажды в карусели воздушного боя я заметил, как из-за туч вывалился «юнкерс» с черным крестом. Не успел я дать по нему очередь, как он, спикировав, пронесся подо мной. Я — за ним. «Юнкерс», отстреливаясь, умело маневрирует; веду непрерывный огонь по нему, а когда «юнкерс» оказался передо мной, мой пулемет, как назло, замолчал. С аэродрома наблюдают за мной и им понятна причина: патроны кончились. Вижу, на выручку мне спешит наш «ястребок», а через несколько минут «юнкерс» падает и взрывается среди поля. Возвращаемся на аэродром: один победителем, а я не знаю, куда глаза девать от стыда. Но вот ко мне подходит Плотников. Не то шутя, не то серьезно говорит:

— Молодец, атаковал здорово! Но нужно знать «мертвые» зоны и подкрадываться поближе. Не горюй, бывает и хуже. Учись тактике воздушных боев, — И долго рассказывает мне о своем опыте побед над противником.

Потом я сбил несколько «юнкерсов». Нередко выручал меня наш командир эскадрильи.

На подступах к Москве перехватывали мы немецкие бомбардировщики и самолеты-разведчики. Однажды подбили мой самолет. Я выбросился с парашютом, приземлился. А ночью почувствовал боль во всем теле, трудно было дышать. Товарищи вызвали врача.

— У вас поломаны ребра. Почему не в госпитале? — возмутился врач.

— Не знаю. Вечером боли не чувствовал, — ответил я.

Врач приказал отвезти меня в госпиталь, в Тулу.

Через несколько дней ко мне приехали товарищи. С ними был и Плотников.

— Пришли попрощаться. Перебазируемся, — сообщили они мне.

— Куда?

— На юг. Киевское направление...

— А как же я?

— Кто ищет, тот всегда найдет, — улыбнувшись, сказал Плотников.

Когда друзья ушли, в палату ко мне вбежал техник моего самолета.

— Наш «як» на ремонте. Я забегу еще завтра, — тихо сообщил мне он.

— Захар посоветовал? — спросил я. Техник промолчал, лишь добро улыбнулся.

— Запомни маршрут, — и объяснил мне свой план моего ухода из госпиталя...

Через два дня он незаметно вывел меня, и мы полетели на своем самолете догонять полк. Но когда в Орле сели на заправку, дальше нас не пустили: командир части приказал мне лечиться, а самолет передал другому летчику. Пилоты, садившиеся на аэродроме в Орле, знали, где находится наш полк. Он стоял под Ромнами. Никакие уговоры не могли удержать нас в Орле!

Я был одним из многих тысяч, кто летом сорок первого сражался с врагом на Украине. Я знал эту землю только по песням о ней. В моем воображении она рисовалась удивительно красивой. Сады, леса, реки, поля, покрытые хлебами, зеленые города и села, а над ними — глубокая, бескрайняя синева неба. Мы едем к новому аэродрому и видим, какие кровавые раны наложила война на лик этой земли, зачернила ее просторы пожарищами и руинами.

В первой хате, в селе под Ромнами, где остановились на ночлег, хозяйка спросила нас:

— Чем же мне вас угостить, соколы? Чего пожелаете, все достану для вас.

— Ничего нам, дорогая, не нужно. Вот если бы арбуз, утолить жажду...

— Гарбуз? Ой, да у нас их целый завал! — сказала она и вышла из хаты.

Через несколько минут мы увидели такую картину: женщина катила с огорода в летнюю кухню огромную желтую тыкву. Конечно, меня ребята подняли на смех. Это ты, дескать, так хорошо объяснил хозяйке. Теперь она будет варить нам тыкву.