Михаил Брагин - Ватутин (путь генерала). 1901–1944

Федор Григорьевич зажил самостоятельно, но приходилось ему трудно с девятью детьми и не видно было возможности послать Колю в Валуйки. Кроме него, надо было учить старшего сына Павла, подрастали Афанасий, Семен и Егор, нужно было и дочерям ходить в школу.

Когда отец оказал Коле, что не придется ему больше учиться, горе мальчика было безмерно. Он ушел в сарай, лег в телегу и недвижно лежал там, глядя широко открытыми глазами в большие щели крыши. Прошел день, прошла ночь, начались вторые сутки. Николай отказывался от еды, которую ему приносили мать и бабушка.

На сторону внука встал дед Григорий. Старый солдат помнил, как тяжело было ему всю жизнь без грамоты, как ходил он воевать с турками и не мог прислать письма с далеких Балкан, как десять лет служил в городе Бирюч и за каждое письмо домой платил грамотею-вахмистру из своих последних грошей.

Вместе с дедом Григорием на помощь любимому ученику пришел и учитель Николай Иванович, взявший на себя оплату учения, расходы на книги и тетради.

Ватутины вспомнили, что их родственник имеет в Валуйках собственный дом, и, подсчитав свои скромные возможности, решили послать Колю в город. Дед сам повез его, захватив попутно ячмень и гречиху на крупорушку.

На мешках с зерном ехал счастливый Коля Ватутин учиться в город.

«Собственный дом» родственника Ватутиных — Силина оказался обыкновенной хатой в одну комнату на самой окраине города, в Казацкой слободе. В этой единственной комнате ютилась большая семья. Чтобы готовить уроки, Коле приходилось ждать, пока уснут дети, или вставать до рассвета и идти в школу задолго до начала занятий.

Были у Коли два товарища, которые тоже жили в Казацкой слободе. Каждое утро друзья ходили в школу через весь город — пять километров туда и пять обратно, весной и осенью увязая в непролазной грязи, зимой пробираясь через сугробы, заметавшие большую площадь слободы. По воскресеньям уходили втроем из Валуек домой: Коля — в Чепухино, его друзья — в Насоново.

Коля приносил домой дневник с отличными отметками, а однажды, сияя от счастья, показал домашним похвальный лист. Все по очереди брали в руки невиданную гербовую бумагу, а потом мать повесила ее на стене на самом видном месте.

Сдержанный, даже уступчивый в отношениях с одноклассниками, Коля был настойчивым, упрямым в стремлении лучше всех написать сочинение, первым решить классную задачу. Когда Ватутин выходил отвечать к доске, он точно вырастал, отвечал смело, уверенно.

Внешне неприметный, скромный Ватутин стал первым учеником. Перед ним начали заискивать те, которые раньше насмехались над его небольшим ростом и домотканной рубахой, его уважали товарищи, полюбили педагоги. Таким вспоминают они его и сейчас — сдержанным, молчаливым, скромным, всегда жизнерадостным и готовым помочь друзьям, деловитым и смелым.

И эту школу Коля Ватутин окончил с отличием. Нужно было думать о своей дальнейшей жизни.

В то время в крае росла торговля хлебом, пенькой, свеклой, все более нужны были помещикам и торговцам грамотные люди, и земство под видом благотворительности помогало лучшим ученикам получать образование. Для этого в Валуйках ежегодно объявлялся специальный конкурс «на стипендию в коммерческое училище для способнейших из оканчивающих начальные школы Валуйского уезда». Экзамены были очень строгие.

Николай Ватутин выдержал экзамены и был принят в коммерческое училище, находившееся в большой торговой слободе Уразово, в тридцати километрах от Валуек.

В коммерческом училище обучались, кроме стипендиатов, сыновья купцов и чиновников, Ватутин чувствовал себя среди них чужим, он отдавал все время учебе, а по субботам и праздникам, положив в котомку книги, спешил в свою родную «Чепухинку», как любовно называли и называют сейчас жители село Чепухино.

С четвертого класса училища выплату стипендии прекратили, и Ватутин вынужден был вернуться домой.

Он помогал отцу в поле, учил грамоте младших братьев и сестер, занимался самообразованием. Ему удалось устроиться переписчиком в волостное правление, и это было все, на что мог тогда рассчитывать способный юноша.

Скоро в глухой край бывшей Воронежской губернии докатились волны Великой Октябрьской социалистической революции.

У меловых гор, там, где Россия граничит с Украиной, сошлись русские и украинские крестьяне, двинулись вместе к волостному правлению, повергли наземь стоявшую там статую «царя-освободителя» Александра II, устремились к помещичьим имениям, разогнали помещиков и управляющих.