Ханс-Отто Майснер - Дело Зорге

Бранкович посмотрел в сторону города и, чтобы лучше видеть, прищурил глаза.

— Нет… Это, парень, не пожар. Зарево от пожара красное. Это прожекторы!

— Вряд ли, — не поверил радист. — Прожекторы всегда светят вверх. Это все-таки пожар… Разве не слышите, как воют сирены пожарных?

— Пожарные сирены воют не так. Не иначе, как полиция.

— Полиция? — Вера с тревогой посмотрела на мужа. Бранкович и Козловский рассказали ей, о чем они

говорили, и показали на голубоватое зарево, поднявшееся над городом. Теперь она и сама слышала вой полицейских сирен.

— Бранко, нам надо уходить отсюда! Я больше не могу… Если мы сейчас же не уйдем, они нас схватят!

— Ты что, с ума сошла? Как же мы можем уйти, когда с минуты на минуту должен приехать начальник?

242

Биргит, молчавшая до сих пор, и сейчас была совершенно спокойна.

— О том, чтобы уйти без него, конечно, и речи быть не может, — заявила она тоном, не допускающим возражений. — Я этого никому не позволю.

Здесь, на катере, она чувствовала себя правой рукой Зорге и, если бы возникла необходимость, несомненно, взяла бы командование на себя.

— Я съезжу за ним! — решительно сказала она. — Господин Бранкович, ваша машина на ходу?

— Да, и ключ на месте.

Она спрыгнула с катера на пирс и побежала к машине Бранковича.

***

Решение Одзаки оказалось правильным.

С поисками мельчайших клочков бумаги дети справились куда лучше, чем солдаты и полицейские.

Вскочить среди ночи с постели и искать маленькие бумажки! Разве можно придумать что-либо более увлекательное, чем такая игра! А дело-то какое интересное! Солдаты и полицейские, прожекторы и радиостанции! Да к тому же их, маленьких ребят, собрал важный полковник и пообещал доложить о них самому императору. А если прибавить к этому обещанное вознаграждение? Сто иен за каждый найденный клочок! Столько мороженого, сколько можно купить на эти деньги, не найдется и на всем свете!

Каждый из ребят знал, в каких деревьях есть дупла, каждому были известны все трещины в каменных стенах, куда ветер мог загнать крошечные листочки. Дети забирались туда, куда взрослый человек не подумал бы заглянуть. И делали это с большим увлечением.

Прошло немного времени с тех пор, как с постелей были подняты ребята, и на столе полковника Одзаки уже появилось множество клочков записки. Некоторые из них он мог теперь подклеить один к другому, а остальные ждали своей очереди, когда будут найдены их соседи. Уже можно было прочесть отдельные слова, но фраза целиком пока еще не получалась.

Ветер усилился, и полковник приказал вызвать пожарных с механическими лестницами, чтобы осмотреть Крыши домов. Эта мера оказалась не лишней: на одной ИЗ крыш были найдены три обрывка, которые сразу же выстроились в цепочку на черной бумаге.

243

— Капитан Хидаки, — обратился Одзаки к своему адъютанту, — распорядитесь оцепить дачу Зорге. Где она находится, вы знаете. Прикажите людям: близко к дому не подходить, соблюдать маскировку, вести себя спокойно и тихо.

— Слушаюсь, господин полковник.

— И вот еще что… Знают ли моряки, что катер с людьми Зорге нужно выпустить беспрепятственно?

— Так точно, господин полковник. Я уже проверял.

— Арестовать их нужно в тот момент, — Одзаки повторил уже давно отданный приказ, — когда катер подойдет к борту корабля и они будут пересаживаться, точнее, когда пересядут!

Адъютант кивнул.

— Командиры торпедных катеров еще раз строго предупреждены, господин полковник, о необходимости задержать корабль при явных уликах. С поличным… Я им передал, что в этом деле с проклятыми иностранцами вам нужны неопровержимые доказательства.

— Хорошо, Хидаки-сан. Оцепление дачи Зорге поручите самому надежному офицеру. Людей предупредите, чтобы вели себя абсолютно спокойно. Прикажите еще раз: к дому не подходить! Нужно сделать все так, чтобы Зорге ничего не заметил.

Дача Рихарда Зорге, почти скрытая песчаными дюнами, стояла на берегу моря в Фунабаси. Море подходило к ней так близко, что был слышен плеск волн, а воздух был пропитан запахом соли. За садом, окружавшим дачу, никто не ухаживал, и он зарос высокой травой и диким кустарником.

Деревянный двухкомнатный дом, некогда построенный каким-то европейцем, был мал высотой и невелик площадью. Во всяком случае, казался таким снаружи.

В отличие от городской квартиры Зорге, комнаты дачи были прибраны, папки, бумаги и старые газеты на стульях не валялись. Вся меблировка состояла из кровати, дивана и бара, если не считать большого камина, занимавшего едва ли не всю стену гостиной.