Петр Худяков - Путь к Цусиме

2 мар. 05: "Наш уход внезапно решен, и завтра в полдень мы идем, как говорят — на Восток, но куда — не знаю. Это лучше, — скорее к развязке. Мы, очевидно, — последние силы в этой войне: на суше так все идет плохо, что вряд ли можно теперь рассчитывать на успех. Нам, конечно, не легко придется теперь, когда японский флот отдохнул после Артурской блокады, опять привел себя в боевой вид и теперь вполне приготовился к встрече с нами. Нам надо будет много счастья и удачи, чтобы достигнуть хороших результатов. Вся вера в энергию, настойчивость и способность Рожественского"…

Бухта Камран, 1 апр. 05: Благополучно добрались до Аннама, сделав в один переход и не заходя никуда 4.500 миль. Теперь осталось до Владивостока всего 2.500 миль. Говорят, что будем ожидать здесь третьей эскадры, которая должна придти через 2–3 недели. Переход был сделан очень удачно; по дороге в открытом море несколько раз грузились углем. Погода все время была прекрасная и потому не мешала нашим работам. Миноносцы шли до самого Малаккского пролива на буксирах транспортов и потому пришли сюда совершенно свежими. Адмирал проявляет большую деятельность. Организация эскадры им сделана превосходно; только благодаря его энергии, мы так удачно сделали этот большой переход, имея в эскадре 46 кораблей. Пришли сюда вчера утром, миноносцы протралили рейд и сделали промеры, после чего в бухту вошли транспорты; мы же (броненосцы) до сегодняшнего утра оставались в море в ожидании четырех угольщиков, которые пришли сюда прямо с Мадагаскара с одним из флаг-офицеров адмирала. Теперь мы вполне обеспечены громадным запасом угля , чтобы дойти до Владивостока. Проходя Сингапур, мы получили известие от нашего консула, что японский флот стоит у Борнео, а минный флот у Натунских островов. Мы проходили ночью в 60 милях от этих островов, но никто нас не тронул. Вообще за последнее время мы перестали верить в существование Японцев; самый удобный момент для их минной атаки был, когда мы выходили из Малакского пролива, и ночи были темные. Теперь же светит луна, а к приходу третьей эскадры будет новая. Адмирал страшно уверен в себе: еще на днях останавливались в открытом море для погрузки. Ночью мы ходим с отличительными огнями, всегда готовые к минным атакам. Правда, что с таким количеством транспортов трудно идти без огней. Немалую пользу приносят нам разведочные крейсеры, бывшие немецкие пассажирские пароходы; держась вдали от эскадры, они обо всем дают нам знать. Здесь организована большая ночная охрана рейда, а днем два крейсера уходят в море, чтобы следить за проходящими судами, которые могут набросать мин… Я очень доволен нашими делами и в восторге от адмирала; если мы доедем до Владивостока, чему я верю, то только благодаря ему. Удивительно, как у него все организовано и предусмотрено. Он сам страшно много работает и, кажется, никогда не спит.

Бухта Камран, 5 апр. 05: "Продолжаем стоять в здешней удобной бухте. Никто нас до сих пор не тревожит, имеем постоянное сообщение с Сайгоном, откуда нам привозят провизию и всякие необходимые для эскадры вещи… Насчет ухода пока еще ничего не слышно; занимаемся теперь всякими погрузками и разгрузками транспортов, возвращающихся в Россию… К нам на эскадру приехал из Киао-Чао лейтенант Кедров, флаг-офицер Макарова и Витгефта. Он рассказывает много интересного о бое 28 июля. Как оказывается, не мы, а Японцы потерпели поражение, которое не было понято Ухтомским; из-за его оплошности мы потеряли всю нашу артурскую эскадру. На нескольких японских броненосцах башни были уже заклинены и орудия у них не стреляли более; многие имели сильные повреждения, тогда как в нашей эскадре пострадал только один "Цесаревич", потерявший способность управляться из-за снаряда, попавшего в прозор боевой рубки. Ужасно досадно слушать такие рассказы. Что было бы теперь, если бы первая эскадра была во Владивостоке! Можно быть уверенным, что с нашим адмиралом ничего подобного не случится"…

Из Камрана от 8 апр. 05: "Французы сделали нам неприятный сюрприз, попросив нас выйти из бухты. Это очень расстраивает планы адмирала, тем не менее принуждены завтра выйти в море. He знаю, куда мы направимся, но теперь мы очень рискуем не соединиться с третьей эскадрой… Хотелось бы поскорее во Владивосток, где будешь чувствовать себя гораздо ближе к вам, если только мы не будем отрезаны от суши"…

Это письмо Григория Григорьевича было последним. В нем не проглядывает никакого беспокойства о себе лично, и как будто нет даже и тени предчувствия близкой опасности. A за месяц перед этим, когда эскадра уходила от Мадагаскара, когда ее пугали предстоящими в пути минными атаками Японцев, Г. Г. своей горячо любимой матери написал следующее краткое письмо: