Григорий Волчек - Виктор Курнатовский

Курнатовский поселился на бульваре Монпарнас в маленькой комнате, где его часто навещали Владимир Ильич и Надежда Константиновна. Они искали хороших врачей, которые могли бы облегчить его страдания. Однажды, когда Курнатовскому стало хуже, Ленин, несмотря на то, что был очень занят, отложил все дела и поехал к жившей тогда в Париже большевичке Серафиме Ильиничне Гопнер. Она имела адрес знающего врача-отоляринголога, который мог порекомендовать и лучшую больницу. Вместе с Гопнер Ленин побывал у этого врача.

Болезнь Курнатовского то усиливалась, то отпускала его на какое-то время. Но в целом состояние здоровья с каждым месяцем ухудшалось. Не помогли ни операции, ни пребывание в течение нескольких недель в деревне. Мучили страшные головные боли. Он осунулся, похудел, пожелтел. И, несмотря на это, Курнатовский горячо интересовался всем, что происходило в России. Как только немного утихала боль, он немедленно брался за газеты. Его радовало, что тяжелый период реакции заканчивается, что партийные организации восстанавливаются повсюду и, видимо, не за горами новая революция.

На бульваре Монпарнас часто бывала уже вышедшая замуж Екатерина Окулова со своей маленькой дочкой Ириной. Бывали у него и фотограф Романовки Марк Оржеровский и Караджан, с которым Курнатовский работал в Грузии. Виктор Константинович получал много писем от бывших романовцев, от уцелевших читинских товарищей, от ветеранов ссылки, друзей по революционному подполью.

В мае 1912 года вышел первый номер легальной большевистской газеты «Правда». В конце месяца его получили в Париже. Владимир Ильич сиял от радости. Курнатовский давно уже не видел Ленина таким веселым.

Наступил июль. Владимир Ильич и Надежда Константиновна готовились к переезду в Краков. Курнатовский в последний раз пришел на улицу Мари Роз. Здесь шла деятельная подготовка к отъезду.

— Раз вы едете в Краков, Владимир Ильич, значит дела идут хорошо, — говорил Курнатовский. — После Ленских событий в России подул новый ветер, предвещающий бурю, революционную бурю. Все радует: и «Правда», и конференция в Праге, и забастовки в России, и думские дела… Имел бы крылья, вот сейчас бы полетел домой.

Ленин взял карандаш и написал несколько строк. Он просил Курнатовского беречь себя, чаще писать ему в Краков.

— В такие дни, как сейчас, — ответил Курнатовский, — надежд на выздоровление и возвращение на родину у меня больше. Гляжу, как Надежда Константиновна и ее матушка собираются в дорогу, и думаю: какая энергия у людей!.. А я? В Кракове вы будете рядом с Россией. Что скрывать — я завидую вам, завидую, Владимир Ильич.

Он проводил Ульяновых на вокзал и долго стоял на перроне, глядя вслед уходившему поезду.

…Наступила осень 1912 года. Владимир Ильич работал в своей краковской квартире на улице Любомирского, дом пятьдесят один. На столе перед ним лежало готовое письмо Горькому — о сотрудничестве в «Правде». Ленин заканчивал и другое письмо- для редакции «Правды» — по поводу большевистской платформы на выборах в думу.

Тихо вошла в комнату Надежда Константиновна. Осторожно положила руку на его плечо.

— Ты бы отдохнул, Володя.

— Скоро кончу. Я уже просмотрел груду писем. Сейчас только набросаю план. Мне ясно, что большевики должны развернуть свою платформу на выборах в думу еще до избрания уполномоченных от петербургской рабочей курии. Тогда наша платформа еще до выборов обойдет всю страну, станет известна широким трудящимся массам.

В дверь постучали.

— Подожди, — сказала Надежда Константиновна, — я пойду отворю. Там, наверное, почта.

Надежда Константиновна вернулась с большой пачкой писем и газет. Владимир Ильич быстро и аккуратно разложил письма на две стопки.

— Эти из России, — сказал он, — я их прочту в первую очередь. А те, что из Парижа и Праги, просмотри, пожалуйста, сама.

Надежда Константиновна взяла верхнее письмо с французской маркой.

— Кажется, от Шаповалова, — сказала она. Распечатав письмо, она грустно опустила голову.

— Что с тобой, Надя? — спросил обеспокоенный Владимир Ильич. — Неприятные вести?

— Умер Курнатовский… Товарищи сообщают, что произошло это девятнадцатого сентября в больнице Ларибузьер. В последние часы он был без сознания. Похоронен двадцать второго на кладбище Пантен.

Владимир Ильич с минуту сидел неподвижно, не сводя глаз с ее рук, державших письмо. Потом тихо проговорил:

— Ванеев, Бауман, Бабушкин, Курнатовский… Придет время, Надя, матери и отцы станут говорить своим детям: «Будьте такими, какими были они». И работа тех, кто ушел от нас навеки, и тех, кто остался в строю, даст свои плоды, скоро даст. Это время приближается…