Олег Лекманов - Осип Мандельштам - Жизнь поэта

«В глубь веков» тут, по—видимому, означает – в две стороны, в глубь прошедших и в глубь еще не наступивших веков.

Отметим, впрочем, что, по мнению А. Г. Меца, в третьей строке стихотворения «подразумевается труд поэтический» (Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. С. 615).

См., например: Известия. 1936. 10 декабря. С. 4.

Перевод Эффенди Капиева. См.: Стальский С. Прошу слова // Правда. 1936. 4 декабря. С. 2. Привлечение этого подтекста, возможно, позволит привнести дополнительные смысловые оттенки в обращение «старик», с которым Мандельштам адресуется к гудку «заводов и садов», ведь это было едва ли не официальное именование Сулеймана Стальского, словом «старик» завершается и манделынтамовская эпиграмма на лезгинского поэта, предположительно датируемая 1934 годом: «Там, где край был дик, / Там шумит арык, / Где шумел арык, / Там пасется бык, / А где пасся бык, / Там поет старик».

Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 92. Работа Гаспарова содержит подробный обзор многочисленных статей, написанных о стихотворении «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…».

«…главные усилия германских поджигателей войны направлены к тому, чтобы перегрызть ось мира, соединяющую Лондон и Париж с Москвой» (Канторович А. Ось мира // Известия. 1937. 26 февраля. С. 2). Об «оси» у позднего Мандельштама см. также: Ронен О. Шрам. Вторая книга из города Энн. С. 198.

Правда. 1936. 4 декабря. С. 1.

Там же. С. 2. Процитируем также широко растиражированную советскими газетами характеристику отца народов, данную Леоном Фейхтвангером, в которой, кстати сказать, содержится важное для стихотворения «Когда б я уголь взял для высшей похвалы…» сопоставление фигур вождя и художника: Сталин это «настоящий представитель 160–миллионного Советского Союза, более достойный, чем мог бы вообразить любой художник» (Выступление Л. Фейхтвангера // Правда. 1937. 13 января. С. 4; см. также: Коммуна. 1937. 14 января. С. 1).

Дополнительно грузинскую тему в эти строки привносит хрестоматийный подтекст: манделынтамовские «холмы», без сомнения, должны были напомнить читателю о пушкинских «холмах Грузии».

Заболоцкий Н. Горийская симфония // Известия. 1936. 4 декабря. С. 2.

Известия. 1936. 3 декабря. С. 3. См. также: Правда. 1936. 3 декабря. С. 3.

Агапов Б. Встреча//Правда. 1936. 1 декабря. С. 3.

Толстой А. Сталин на трибуне //Известия. 1936. 26 ноября. С. 4. См. также: Коммуна. 1936. 28 ноября. С. 3.

Там же. Ср. также манделынтамовскую строку «Весь – откровенность, весь – признанья медь» со следующим фрагментом из уже цитировавшегося нами «конституционного» стихотворения Сулеймана Стальского: «И с каждой песней о тебе / Всё легче Сулейману петь, / Моложе голос и, как медь, / Звучат слова – в них смысл великий!..» (Правда. 1936. 4 декабря. С. 2).

Катаев В. Разговор с инженером // Правда. 1935. 27 апреля. С. 5.

Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 90.

См., например: Известия. 1936. 22 декабря. С. 1; Правда. 1936. 22 декабря. С. 1; Коммуна. 1936. 24 декабря. С. 3.

Рассказ депутата съезда А. Осипова // Известия. 1936. 4 декабря. С. 3.

Толстой А. Сталин на трибуне //Известия. 1936. 26 ноября. С. 4. См. также фрагмент уже цитировавшегося нами выступления Л. Фейхтвангера: «…при этом он не лишен известного, почти добродушного лукавства» (Правда. 1937. 13 января. С. 4; см. также: Коммуна. 1937. 14 января. С. 1). Подтекст из А. Барбюса в Мандельштамовских строках о сталинской улыбке выявлен в работе: Гаспаров М. Л. О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года. С. 100.

Великий день. 90 000 трудящихся на улицах Воронежа // Коммуна. 1936. 8 декабря. С. 1 – описывается демонстрация в честь принятия новой Конституции. См. также большую статью о речи Сталина на VIII съезде Советов: Ясенский Б. Аплодисменты и смех // Известия. 1935. 27 ноября. С. 5.

Отчет делегатки Съезда Советов М. А. Журавлевой // Правда. 1936. 10 декабря. С. 2.

См. также в стихотворении Мандельштама «Средь народного шума и спеха…» (январь 1937 года), примыкающем к «Оде»: «И к нему – в его сердцевину – / Я без пропуска в Кремль вошел, / Разорвав расстояний холстину, / Головою повинной тяжел…»