Первой нашей премьерой в этом городе был спектакль «Молодая гвардия» по роману А. Фадеева. Я играл в нем Сергея Тюленина. Надо ли говорить, что я любил эту роль, что много вложил в нее своей души – ведь фронтовой опыт был в совсем недавнем прошлом. Мы с моим героем были почти ровесники. Оба любили фильм о Чапаеве, оба ненавидели фашистов. Я очень полюбил этого героя, паренька из шахтерского поселка, смелого, отчаянного, бескомпромиссного.
Мне просто физически не хватало кепки – в романе часто упоминается задиристая кепка Сережки – я все искал ее, но не мог найти ничего подходящего. И вдруг, идя однажды по улице, увидел мальчишку как раз в такой видавшей виды кепке, которая была мне нужна. Я так и замер! Остановил мальчика, попросил у него эту кепку, а ему новую купил. Так и сросся этот головной убор с моим героем. В сцене гибели молодогвардейцев. Сережка до боли сжимал ее в руке.
Между нами даже находили большое портретное сходство. А сам я считал, что похож на Сергея задиристым характером, бескомпромиссным отношением к жизни. Но главное, что нас объединяло, – это лютая ненависть к врагам нашей Родины, которую мы оба защищали с оружием в руках.
Конечно, нельзя сказать, что в этом спектакле я играл самого себя. Но в Тюленине я стремился передать все самое лучшее, светлое и героическое, что было присуще нашему поколению. Помогала мне и память о фронтовых товарищах, для которых, как и для Сергея, яростный девиз «Победа или смерть!» составлял смысл их тогдашнего существования – борьбы до последнего дыхания, до последней капли крови. Больше всего меня радовало то, что зрители, особенно молодые, близко к сердцу приняли моего Сережку: он был понятен и близок, они им восхищались. А ведь подавляющее большинство из них родились и выросли в Литве и далеки были в своих убеждениях от нас. Мне до сих пор приятно вспоминать, что учащиеся гимназии (так в тогдашней Клайпеде назывались школы), побывавшие на нашем спектакле, написали, что им очень понравился мой герой.
В ноябре 1947 года появилась первая в жизни Анатолия Дмитриевича рецензия. В ней давалась высокая оценка спектакля «Молодая гвардия», и особенно отмечалось исполнение роли Сергея Тюленина артистом Папановым.
Постановщик спектакля Б. Ниренбург вспоминал: «Все зарождалось, шло изнутри, выплескивалось с невероятным темпераментом и самобытностью. Уже тогда у этого начинающего актера было твердое собственное видение, собственная точка зрения, с которой его никто и ничто не могло сбить».
В Клайпеде мы должны были каждый месяц показывать новый спектакль, так что это была неплохая школа для артиста. Я играл Городулина в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты», Тристана в «Собаке на сене», Леонида Борисовича в «Машеньке» А. Афиногенова, Рекало в спектакле «За тех, кто в море!» Б. Лавренева. А еще ездил с концертами по маленьким городам и селам Литвы, вел в школе кружок художественной самодеятельности. Вот такая насыщенная была жизнь. Я тепло вспоминаю ту пору – первые роли, первые успехи, первые цветы. Мы были молоды, работали очень увлеченно.
Наш театр в Клайпеде просуществовал недолго. Видимо, создание театральной труппы из актеров-ровесников – дело не всегда плодотворное, хотя в ту пору многие увлекались созданием молодежных театров на основе выпускного курса актерского факультета. Но все же молодым артистам необходим опыт старших, нужно вхождение в ту или иную театральную традицию. Да и мало пьес, которые могли бы исполнить актеры одного возраста.
Русский драматический театр довольно скоро расформировали, но дело свое он, думается, сделал: в городе стали появляться другие театральные коллективы. А нам нужно было решать, куда двигаться дальше. И тут мне помог случай.
Я вернулся в Москву с намерением поступить в Малый театр. Но дело было летом, театр был на гастролях, надо было ждать. И в эти дни я встретил А. А. Гончарова. В годы моей учебы Андрей Александрович преподавал в ГИТИСе, ставил концертные программы для студенческих фронтовых бригад, а позже работал очередным режиссером в Театре Сатиры.
К тому времени наш театр в Клайпеде был практически расформирован. Узнав об этом, Гончаров сразу предложил:
– Приходи к нам в театр.
С тех пор моя жизнь связана с Московским Театром Сатиры.
Снимайте шляпу, вытирайте ноги
(«записная книжка»)
К аждая новая роль для артиста – «езда в незнаемое». Конечно, не следует обольщаться и думать, что возможностям нет границ. Но беда, когда режиссер постоянно использует лишь какие-то определенные грани актерского дарования, какие-то привычные краски. Это обкрадывает, обедняет артиста, да и режиссеру не приносит большой творческой радости. Какая уж тут радость – идти проторенной дорогой! Ведь искусство – это открытие. И, как всякое открытие, дается нелегко.
Читать дальше