Виктор Грушко - Судьба разведчика - Книга воспоминаний

Я потратил много времени, чтобы понять мотивы вступления Норвегии в НАТО, и узнал о сомнениях, которые высказывались норвежцами при принятии этого решения. Мы знали, что премьер-министр Герхардсен изначально был настроен весьма скептически к вступлению страны в Североатлантический альянс, но затем был вынужден принять иное решение и активно проводил его в жизнь. Напротив, министр иностранных дел Халвард Ланге и секретарь Норвежской рабочей партии Хокон Ли считались ярыми сторонниками США и приверженцами глубокой интеграции Норвегии в военную структуру НАТО. Не говорю уже о правых партиях Норвегии, которые безоговорочно выступали за тесное сотрудничество в рамках НАТО.

С моей — и не только моей — точки зрения, цель наших политиков и дипломатов состояла в том, чтобы добиться добрососедских отношений с Норвегией, ее относительной независимости по отношению к НАТО. Мы, разумеется, не опасались нападения со стороны непосредственно Норвегии, но должны были считаться с реальной возможностью использования ее территории против нас, скажем, Соединенными Штатами и другими странами—членами Североатлантического блока. Стало очевидным, что для установления дружеских отношений с Норвегией необходимо проявлять уважение к ее политическому выбору и объективным интересам с точки зрения национальной безопасности страны. Когда Хрущев и Герхардсен в результате переговоров в Москве в ноябре 1955 года пришли к выводу, что именно такое положение отвечает интересам обеих стран, для нас стало особенно важно не провоцировать в дальнейшем Норвегию к более жесткой позиции. Определенных пропагандистских столкновений, конечно, избежать было невозможно. Но мы должны были показать соседям наше искреннее стремление выполнять решения, согласованные в Москве.

Для Советского Союза как великой державы задача заключалась в извлечении максимальной пользы из отношений с маленькой Норвегией. Следовательно, мы должны были полностью воздерживаться от грубого нажима на норвежцев. Упоминавшийся мною выше Е.Беляков, который в то время был офицером советской внешней разведки под дипломатическим прикрытием, пренебрегал этим пониманием и действовал подчас довольно неуклюже.

Он казался мне симпатичным парнем, очень общительным и способным, но не умел во время бесед расположить к себе норвежских дипломатов и правительственных чиновников. Причина была, видимо, в том, что Евгений, к сожалению, так и не приобрел глубоких знаний в области норвежской истории и политики безопасности. Как я впоследствии понял, он сделал слишком большую ставку на тех людей, которые выступали против членства Норвегии в НАТО, и был подчас недостаточно осторожным. Когда мы вместе встречались с иностранцами, он вел себя деликатнее, чувствуя, возможно, что мой стиль имеет определенные преимущества. Во всяком случае, я вынужден констатировать, что он переходил допустимые для дипломата границы, для дипломата, обязанного защищать официальные внешнеполитические позиции своей страны.

Белякову не удалось сделать в Норвегии карьеру ни в дипломатии, ни в разведке. Но отозвали его оттуда не из-за ошибок в работе, а из-за обострившихся отношений в семье. После возвращения в Москву он продолжал работать в подразделении разведки, не имевшем отношения к Скандинавии.

Еще более типичным примером в этом отношении является посол Г.П.Аркадьев. Посол должен, разумеется, быть еще более корректным в высказывании своих точек зрения, чем рядовые сотрудники посольства. Он же по меньшей мере в двух беседах с Э.Герхардсеном пытался склонить его к мысли о целесообразности пересмотра вопроса о членстве Норвегии в НАТО, что было воспринято норвежцами как недопустимое вмешательство в их внутренние дела. Реакция премьера была однозначно негативной. В Москву был передан сигнал, что норвежское правительство испытывает нажим со стороны советского посла и находится в затруднительном положении. Эта информация была получена заместителем министра иностранных дел В.С.Семеновым, и руководство нашей страны приняло решение об отзыве Аркадьева за превышение полномочий.

Проблема была непростой, поскольку Аркадьев пробыл послом в Норвегии всего около двух лет, но это лишь подтверждает, какое уважение Москва испытывала к позиции Э.Герхардсена.

О том, как Аркадьева приняли по возвращении в Москву, рассказывал он сам. Позвонив В.М.Молотову, бывший посол сказал: «Ваш покорный слуга прибыл и ждет наказания». Министр немедленно пригласил его к себе, но усугублять наказание не стал. Аркадьева он знал со времен войны, когда тот работал в отделе США МИД СССР. Молотов сказал ему: «Мы, конечно, могли ограничиться выговором, но вынуждены были пойти на более решительные меры, чтобы разрядить обстановку. Предлагаю Вам стать послом в другой стране или поехать на работу в качестве заместителя Генерального секретаря ООН». Аркадьев выбрал последнее.