Петр Григоренко: Мысли сумасшедшего

Гигантский бюрократический спрут охватывает все общество и душит его живые силы. Ни одного организованного общественного действия нельзя предпринять, если это не предусмотрено или не разрешено вышестоящей бюрократической инстанцией. Без этого невозможны даже религиозные обрядовые действия. Собрания, митинги, демонстрации и другие мероприятия, организуемые бюрократическим аппаратом, проводятся либо по хорошо отработанным шаблонам, либо по всесторонне отрепетированным сценариям. Ни один человек не может что-нибудь сказать или совершить другое действие, если это неугодно организаторам соответствующего мероприятия.

Сказанное относится не только к рядовым гражданам, но и к чиновникам бюрократической иерархии на всех ее ступенях, а также к ученым, писателям, работникам искусств. Все, кто пытался противодействовать этому, уничтожались или надежно изолировались от общества. Булгаков, Вавилов, Мандельштам, Пильняк, Платонов и сотни других деятелей литературы, науки, искусства, которых тоже следовало бы включить в этот скорбный список, - это те, кто пытался отстоять свое право на свободное выражение мыслей и чувств, кто не хотел говорить и делать то, что ему велят, если это противоречило его убеждениям.

Даже угрюм-бурчеевщина, показанная в чудовищно утрирующей сатире Салтыкова-Щедрина ("История одного города"), - детский лепет в сравнении с той действительностью, которую создала бюрократия в СССР под руководством Сталина.

Разговоры о партии, о ее руководящей роли в период сталинского единовластия, это - совершенно бессмысленная, ни на чем ни основанная демагогическая болтовня. Партия, пользуясь выражением Антонио Грамши, представляла в то время "... простого нерассуждающего исполнителя... Ее название... представляет собой простую метафору, носящую мифологический характер".

Это, по сути, был полный провал первой попытки человечества создать более справедливое, чем капиталистическое, общественное устройство. Ни один человек (если он не рехнулся), зная всю правду, не согласился бы на замену даже самого отсталого капитализма на подобный "социализм". Вполне возможно, что именно поэтому те, от кого зависело сказать правду, всячески препятствовали этому. Но правду, как мы все знаем, утаить нельзя. Она начала со все большей силой проникать в жизнь. А так как ее настойчиво продолжали скрывать и шла она, в основном, через буржуазные каналы, то у людей начало складываться представление, что советская практика и коммунизм - это одно и тоже. Именно на этой почве и развился нынешний кризис. Именно из советской практики антикоммунизм черпал факты для борьбы с мировым коммунистическим движением. В этих условиях последнее могло спасти себя, как идеологическое течение только одним путем - резко и бескомпромиссно отмежевавшись от "социалистической" практики СССР. Но этого сделано не было и вина за это ложится, прежде всего, на КПСС.

После 20 съезда

руководство нашей партии не только не занялось исправлением антикоммунистической практики сталинизма, но начало все больше и больше чинить помехи дальнейшему ее разоблачению. Особенно четко выкристаллизовалась линия на полный возврат к сталинизму после 23 съезда КПСС.

В настоящее время цензура не допускает в печать, на радио и телевидение ничего вскрывающего истинную сущность сталинского правления. Негласно запрещен даже термин "культ личности". И наоборот, поощряется все, что в более или менее завуалированной форме обеляет Сталина и его время. Эту же линию мы наблюдаем и в официальных высказываниях руководящих деятелей партии и государства.

Так, Л. И. Брежнев в докладе "50 лет великих побед социализма" начисто "забыл" не только весь период предвоенных и послевоенных репрессий, но и 20 и 22 съезды партии, вскрывшие зверский характер сталинской диктатуры. Зато он не преминул, как можно незаметнее, поставить Сталина на одну доску с Лениным: в гражданскую войну "Для мобилизации сил страны на разгром врагов был создан Совет рабочей и крестьянской обороны во главе с В. И. Лениным", а в Великую Отечественную войну - "Государственный Комитет Обороны под председательством И. В. Сталина".

Ю. В. Андропов в докладе о 50-летии органов госбезопасности не мог не упомянуть о беззакониях сталинского периода, поскольку прославляемые им, и действительно прославленные, но только прославленные геростратовски, органы умудрились уничтожить и многих выдающихся организаторов ВЧК. Однако, упомянув очень глухо "о нарушениях социалистической законности", - не в период сталинской диктатуры или, на худой конец, хотя бы, культа Сталина, - а в те времена, когда "к руководству органами безопасности пробрались политические авантюристы" (ощущаете, как просто сталинизм подменяется его порождением бериевщиной?), он тут же указал, что это не отразилось на социалистической сущности этих органов.