Петр Григоренко: Наши будни, или рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступающих в защиту прав человека

Юрий Орлов прошел сложный путь борьбы и творчества. 1956 год. 20-й съезд. Юрий Орлов - тогда член КПСС, молодой кандидат наук - работает в Институте физики в Москве. На партийном собрании Института, посвященном обсуждению доклада Н.С. Хрущева на XX съезде, он произносит убедительную, строго аргументированную речь, направленную против соучастников сталинских преступлений. В резолюции, направленной в ЦК КПСС, собрание потребовало привлечь этих преступников к ответу. ЦК КПСС увидел в этом угрозу стабильности центрального руководства и распустил парторганизацию Института, назначив перерегистрацию членов партии.

Наиболее активные участники собрания не были перерегистрированы и выбыли из партии, в их числе и Орлов, а несколько человек, среди них тоже Орлов, были отчислены из науки. За них, особенно за Орлова, вступился Курчатов. Он говорил, что такие, как Орлов, будущее науки, и грозился сам уйти из науки," если те будут отчислены. Н.С.Хрущев вынужден был посчитаться с Курчатовым, но поставил обязательным условием, что их отправят для работы на периферию. Ю. Орлов был направлен в Ереван.

Положение "штрафника", в каковом оказался Ю. Орлов, в нашей стране известно: придирки на каждом шагу, тормоз в научной работе, работа потруднее и т. п. Несмотря на это, Юрий Федорович совершает головокружительную научную карьеру: защита докторской диссертации, избрание членом-корреспондентом Академии наук Армянской ССР и через 10 лет (1966 г.) - приглашение в Москву в Институт, из которого был изгнан. Даже непосвященному человеку ясно, что такое могло произойти лишь с очень талантливым и трудолюбивым ученым. Курчатов не ошибался. Ю. Орлов действительно оказался ученым, совершившим неоценимый вклад в науку.

И вот снова работа в Москве, где общественное движение не только не угасло после 1956 года, но развилось. Явление Солженицына, а затем и Сахарова придало этому движению международное звучание. Втянулся в это движение и Юрий Федорович Орлов. За участие в этом движении его и уволили из Института. Уволили и до сих пор не допускают к научной работе. Но не таков Юрий Федорович, чтобы склониться перед произволом. "Настоящего ученого от науки отлучить невозможно", - говорит он. И действием утверждает это.

Он ведет теоретические исследования. Пишет научные статьи, посылает их для публикации в академических изданиях. Не публикуют - отправляет в зарубежные издания. И проводит научные семинары, на которых встречается со своими учениками и научными соратниками, чтобы обсудить важные научные вопросы. Все его друзья знали, что четверг - день семинара - для него "святой день". Никто из нас не покушался на этот день.

Юрий Федорович, уволенный из научного института, вел напряженнейшую научную работу. А еще ведь и хлеб зарабатывать надо. Только для лжецов Сергеевых золотой поток течет из Манхеттена и Сити, а нам, грешным, самим деньги добывать надо. И Юрий Федорович в дополнение к своей большой научной и общественной работе нагружается уроками.

Вот таков этот "тунеядец", "группенфюрер", "надежно упакованный" сейчас в Лефортовской тюрьме КГБ. Ну и, наконец, о "патриархе" Группы, каковым, по утверждению фельетона, является "69-летний Петр Григоренко".

Читатель, наверное, удивлен. Как же это 69-летний человек может быть причислен к неработающим бездельникам? Ведь в таком возрасте вроде бы и по закону можно не работать. Невольно возникает вопрос: а может быть, это с ним говорят таким языком потому, что он никогда не работал, всю жизнь провел в праздном безделии? Разберемся с этим. А пока зададимся двумя вопросами.

Если вы слышите, что кто-то сделал предметом своего зубоскальства психическое заболевание человека, как вы назовете этого зубоскала? Наверное, и "подонок" для него будет слишком лестным именем? Ну, а если вы знаете, что зубоскалят, привлекая "бородатые" анекдоты о Наполеоне и Македонском, над человеком, который, будучи психически полноценным, после полутора лет следственной тюрьмы был насильственно упрятан в тюремную психиатричку и 5 лет содержался в ней в одиночном заключении, то сумеете ли вы найти имя таким зубоскалам? Я лично подобрать не могу. А ведь есть, оказывается, такие люди, и им даже трибуну всероссийскую предоставляют. Значит, определение для них крайне необходимо. А может, и управа на них нужна? Хотя бы в виде презрения всенародного?

Ну а теперь, что же это за "тунеядец"?

17 лет производительного (физического) труда в сельском хозяйстве и промышленности и 33 года службы в армии - от курсанта до генерала - с участием в двух войнах, в которых дважды пролита кровь (одно из ранений тяжелое) и одна контузия. Вроде бы не мало на одну жизнь. Для меня оказалось мало. Мне еще добавили 6,5 лет. Правда, в эти годы не я работал, а "работали" Сергеевы надо мной. Из этих 6,5 лет полтора года следственного изолятора, проще - застенков КГБ, и 5 лет одиночного заключения в так называемых специальных психиатрических больницах - тюрьмах самого худшего типа. Туда помещают всех политических, кого не рискуют судить даже специально подобранными советскими судами.