Рэнди Тараборелли - Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля

Неважно, где он находится, они тоже там. Мне это не нравится. Я думаю, могут возникнуть проблемы».

Тереза пробыла неделю и посещала все шоу по приглашению семьи. В это время они подружились с Майклом. Он начал дразнить ее во время выступлений, корча рожи со сцены. Однажды за кулисами после шоу Джекки схватил Майкла и толкнул его к Терезе, пытаясь заставить их поцеловаться. «Он боялся поцеловать меня, и я тоже. Нам было всего по шестнадцать. Братья дразнили его из-за меня», — признавалась Тереза.

Семья часто приглашала ее к обеду — у нее до сих пор много фотографий с ними, но как она ни наслаждалась этим общением, все же мечтала остаться с Майклом наедине. Она осуществила свою мечту в последний вечер в Лас-Вегасе, когда Майкл решил, что не пойдет вместе со всеми в ресторан между выступлениями. «Это был мой шанс», — делилась она. Но когда все ушли, Майкл закрылся в спальне и начал читать Библию Свидетелей Иеговы. «Наконец он появился и пригласил меня войти», — вспоминает Тереза. — На одной стороне в его комнате висела картинка, на которой была нарисована луна, на другой — Солнечная система.

Показывая на картинку со звездами, он спросил меня: «О чем ты думаешь, когда смотришь на нее?» Я пожала плечами. Он сказал: «Это не заставляет тебя вспоминать о боге?» После нескольких минут молчания Тереза робко спросила, что он читает. Он подал ей Библию и показал послание от Матфея. «Потом он объяснил мне, что скоро настанет конец света, и начал рассказывать, какие знаки будут предупреждать об этом. Я думала про себя: «Зачем он мне это рассказывает?» и испугалась».

«Ты веришь в дьявола?» — спросил ее Майкл.

«Я боялась ответить. Никто мне раньше не задавал такой вопрос», — говорит она.

Наконец, она смогла сменить тему. «Это было нелегко, единственное, о чем он соглашался говорить, был бог. Но потом мы начали говорить о нашей учебе. Он был вполне мил, мы проболтали два часа. Он был очень застенчивый. Я была удивлена его религиозностью. Об этом вообще не упоминалось в прессе, и я об этом не знала. Он не был нормальным ребенком, это уж точно. Но мне нравилось с ним. Мне нравилась его невинность. С тех пор я держалась от мальчиков подальше, так Майкл повлиял на меня в тот вечер. Я не верила в секс до свадьбы, мы говорили с Майклом об этом. Он сказал, что считает секс до свадьбы грехом, и был уверен в этом».

В январе 1975 года Motown выпустила четвертый сольный альбом Майкла — Forever Michael. Он не был успешным, став всего сто первым в чартах, восемью пунктами ниже, чем плохо продаваемый альбом 1973 года Music and Me. «Все! — решил Джозеф. — Больше Майкл не будет записывать сольные альбомы для Горди. Это разрушит его карьеру».

Джозеф был возмущен недостаточной рекламой со стороны компании и тем, что группа не могла сама писать и выпускать песни. Он верно сознавал, что его сыновья никогда не смогут делать большие деньги, пока не будут владеть правами на их публикацию. Если певец пишет свой материал, он получает не только как певец, но и как автор, поскольку ему тоже платят за каждую проданную копию. В то время ставка была — дополнительные два процента с копии, которые делились пополам с издателем песни.

Так что оборотная сторона пластинки, проданной в миллионе копий — сторона, которую редко, а то и вовсе никогда не крутят по радио, — может стоить до двадцати тысяч долларов. Джозеф утверждал, что уж хотя бы оборотную сторону диска мальчики могут писать сами.

Большинство авторов Горди работали с компанией Jo-bete, издающей песни Motown. Они делили эти два процента с Берри. Джозеф хотел, чтобы его мальчики организовали собственную издающую компанию, чтобы деньги оставались в семье. Чем больше он давил на это, тем больше Берри упирался.

Он всегда сопротивлялся тому, чтобы делить деньги, полученные за издательские права на песни Motown. В это время Смокки Робинсон, близкий друг Берри, пытался убедить его позволить ему выпускать собственные песни. Jobet владела всеми песнями Смоки, и он, как и Джозеф Джексон, хотел получить кусочек пирога побольше. Но, по его словам, Берри решил, что законное беспокойство друга из-за публикации было «полным дерьмом», и сказал ему, чтобы тот «отстал от него». Берри ушел. «Я был обижен, расстроен и унижен, — вспоминает Смокки. — Берри был моим лучшим другом, а обращался со мной, как с грязью. Чертов ублюдок, думал я, выходя на улицу».

Наконец Берри разрешил Смокки получать часть издательских денег и извинился. Но этот конфликт произошел между лучшими друзьями. Что уж говорить о Джозефе, который точно не был другом Берри? У него с сыновьями было мало шансов получить издательские права, пока они работали с его компанией.