Василий Абрамов - На ратных дорогах

20 ноября в сумерки, как обычно, приехали ротная кухня и патронная двуколка. Каждый солдат получил полный котелок супа, порцию хлеба, набрал до положенной нормы патронов.

Но, собираясь уезжать, кашевар вдруг объявил:

— Завтра меня не ждите.

— Почему? — удивились мы.

— Немец дорогу перекрыл. Я сейчас едва проскочил. Позже, когда по окопу проходил ротный, Климов спросил его:

— Ваше благородие, правду говорят, что «нас немец окружил и всем грозит плен?

Ротный сердито взглянул на него:

— Наше дело, вольноопределяющийся, воевать, а не ловить всякие слухи.

После такого ответа солдаты поняли, что дело наше незавидное.

На следующий день немцы опять пробовали наступать, но отошли с большими потерями. Мы стреляли реже, а целились лучше. Вечером кухня, конечно, не приехала и боеприпасов не привезли.

Когда стемнело, к нам пришел старший унтер-офицер Никита Цветков. Присел, скручивая «козью ножку», обвел нас внимательным взглядом, спросил:

— Как, друзья вольноперы, поживаете и что думаете о нашем положении?

— Дело табак, — за всех ответил Василий Потапов, — но мы считаем, воевать еще можно. В плен сдаваться не собираемся, в случае чего пробьемся штыками.

— Правильно решили, — согласился Цветков. — К своим мы обязательно пробьемся…

Поздно ночью рота получила приказ быстро, без шума выйти из окопов и собраться у фольварка. От фольварка двинулись на восток. Шли долго.

Справа и слева не смолкала стрельба, но мы в бой не ввязывались. А утром круто повернули на северо-запад и с ходу пошли в атаку. Так полк не только вырвался из мешка, но даже принял участие в окружении противника.

И в целом действия русских войск в Лодзинской операции были успешными. Умелое руководство командования, мужество и стойкость солдат обеспечили победу. Проникшая в наш тыл группа генерала Шеффера была окружена, разбита и пленена. Из сорока восьми тысяч уцелело только семь-восемь тысяч человек.

5 декабря произошло событие, явившееся для нас новым суровым испытанием.

Мы больше суток находились на марше. Погода стояла холодная, дождливая, ночи — темные. Батальон сбился с пути. Поручик Селивестров, временно командовавший батальоном после гибели командира, решил остановиться и дать солдатам несколько часов отдыха. Он полагал, что окопы, которые нам предстояло занять, находились недалеко и с рассветом их легко будет разыскать. Но, как позже выяснилось, противник подготовил нам сюрприз: он раньше нас обнаружил окопы и занял их. Поэтому утром, едва батальон вытянулся в колонну, как сразу попал под прицельный массированный огонь. Командир растерялся. Началось беспорядочное отступление.

Батальон отходил тремя группами. Одна устремилась к недалекому лесу, вторая — по проселочной дороге, а третья, меньшая, куда вошел и наш взвод, приняла вправо, в сторону шоссе. Чтобы скорее выйти из-под обстрела, мы побежали.

Возле насыпи у шоссе нас собралось 42 человека. Из нашей пятерки остался я один. К нам приближалась немецкая цепь.

Прибежал выбившийся из сил отделенный Беляев. Он тяжело дышал и смог только сказать, чтобы я подал команду залечь и открыть огонь. Мы дали несколько залпов, но разве могли они остановить противника! Немцы подходили все ближе. И тогда, на наше счастье, сзади раздался орудийный выстрел, за ним второй, третий. Начала слаженно работать какая-то русская батарея. Снаряды ложились точно, и враг залег.

Потом явился связной с батареи и повел меня к ее командиру. Тот приказал прикрывать орудия, пока они не снимутся с позиций. Когда батарея отошла, мы по одному переползли через шоссе и оторвались от противника.

Два дня наша группа блуждала по лесам и полям, разыскивая свой батальон. Нашли его в лесу за городом Болимовым.

После «черного дня» — 5 декабря, многих недосчитались. Одни были убиты, другие ранены и попали в лазарет, а многие без вести пропали. Нет никого и из моих дружков. Говорят, что Василия Потапова видели в группе, которую немцы обстреливали особенно сильно. Не хочется верить, что он погиб.

Постепенно подразделения полка собрались и приняли участие в наступлении в районе между Лодзью и Варшавой. Но уже кончался маневренный период, начиналась позиционная война.

Пришла зима, а с ней холод и снег. Наш полк часто перебрасывался с одного участка на другой, и мы очень страдали в неприспособленных окопах. Залезем, бывало, по нескольку человек в нору, заменявшую землянку, завесим входное отверстие палаткой, прижмемся друг к другу и дрожим, нагоняя тепло дыханием. Этот способ «отопления» был малоэффективным, но солдаты не падали духом.