Василий Агафонов - Неман! Неман! Я — Дунай!

9 июня немцы поняли, что их контрудар провалился. На район, откуда велись передачи, обрушился шквальный огонь нескольких батарей среднего и крупного калибра. Наши разведчики засекли огневые точки врага и сообщили о них артиллеристам. Завязалась артиллерийская дуэль.

Когда все стихло, на поле, сплошь изрытом глубокими воронками, мы разыскали разбитую звуковещательную станцию, подобрали тяжело раненных старшего техник-лейтенанта Н. А. Кудырко и членов экипажа звуковещательной станции.

В этих же майских боях беззаветное мужество проявили связисты 117-го Прутского полка. Во время отражения яростной контратаки фашистов командир телефонной роты лейтенант Илья Иванович Зобнин с командой бойцов обеспечивал связь с артиллерийским наблюдательным пунктом. В самый разгар боя связь прекратилась. Невзирая на шквальный минометный огонь, коммунист Зобнин бросился на линию. Воодушевленные примером командира, за ним побежали трое бойцов.

Разорвавшаяся мина сразила лейтенанта Илью Ивановича Зобнина. Последующие разрывы накрыли его товарищей. Но их боевые друзья все же восстановили линию и вынесли с поля боя тела героев. Поздно вечером мы похоронили отважных связистов, отдав им последний воинский долг.

С 10 июня на нашем участке фронта установилось относительное затишье. Но каждый понимал: предстоят бои на территории Румынии. Учитывая, что боевые действия будут проходить и в горных условиях, провели трехдневное полевое учение с погрузкой кабеля и телефонно-телеграфной аппаратуры на вьюки. С командным составом отрабатывалась организация связи в горных условиях. Почти все полевые кабельно-шестовые линии были заменены постоянными. Под руководством инженер-майора Гринченко из состава армейской мастерской создали три ремонтные летучки и направили их в дивизии. Хотелось все предусмотреть до начала активных наступательных действий.

В июне к нам прибыл новый член Военного совета генерал-майор Петр Васильевич Севастьянов, ранее занимавший эту должность в соседней, 40-й армии генерала Ф. Ф. Жмаченко. Петра Васильевича я хорошо знал по 11-й армии. Он был тогда комиссаром 5-й стрелковой дивизии, которой командовал Федор Петрович Озеров.

— Ну вот, видите, — говорил мне Севастьянов, — в вашей армии я будто и не чужой. Федор Петрович создавал ее, а я теперь буду как бы продолжать его дело.

— Да, Петр Васильевич, расстались мы с вами на границе, а вот теперь встретились опять на границе, правда уже на другой…

— Теперь веселее, Василий Прохорович. Тогда враг преследовал нас, нынче мы гоним его.

Севастьянов рассказал о предстоящей работе по разложению войск противника.

— Нужно резко усилить деятельность звуковещательных станций. Начальник поарма со своим аппаратом подготовит тексты передач, а ваша задача довести их до сведения солдат противника. Конечно, мы не надеемся, что в результате этой работы капитулирует вся румынская армия. Главное, посеять у румынских солдат сомнения, убедить, что они обречены, что дальнейшая связь с Гитлером — гибель для них… Как только начнем наступление, сразу почувствуем плоды своей работы…

Энергично взялись за дело связисты. Самолеты армейской эскадрильи разбрасывали по ночам в тылу врага сотни тысяч листовок-обращений.

В середине лета мы проводили генерала Григория Сергеевича Лукьянченко. Он получил назначение в другую армию. Я и не думал, что так болезненно буду переживать разлуку с Лукьянченко. Как-никак, а мы вместе прошли большой боевой путь — от Старой Руссы до Прута. В самые тяжелые минуты я всегда чувствовал его поддержку и помощь, многому у него научился.

На должность начальника штаба нашей армии прибыл генерал-майор войск связи Георгий Михайлович Брагин, с которым я был знаком еще по академическим курсам, Во время советско-финляндской войны Брагин командовал бригадой и был ранен. После выздоровления и учебы в Академии Генерального штаба перешел на общевойсковую работу.

— Ну вот и вновь встретились, товарищ Агафонов! — сказал после моего представления генерал Брагин. — Это хорошо, будем работать вместе. Заходите ко мне в любую минуту. Порядки, заведенные генералом Лукьянченко, я отменять не собираюсь.

Как-то в середине августа вызвал меня командарм. Дело было поздней ночью. Предложив мне сесть, генерал встал и начал ходить по комнате.

— Как самочувствие, товарищ Агафонов?

— Отличное, товарищ командующий.