Василий Агафонов - Неман! Неман! Я — Дунай!

— Хорошая мысль. Только уж если делать, то побыстрей. А то возьмем Старую Руссу, и не придется пожить во дворце…

Домик нам соорудили действительно быстро, а вот со Старой Руссой получилась осечка. Завязались ожесточенные бои. Неумолчно гремели орудия, деловито стучали пулеметы, гулкие взрывы взметали в вышину бурые фонтаны перемешанного с землей снега. Город заволокло дымом. Но как только наши лыжники поднимались на штурм, подступы к Старой Руссе озарялись долгими дрожащими вспышками, с шуршанием шлепались мины, засыпая наступавших смертельными осколками. Лыжники, прижатые к земле, закапывались в снег, а потом, когда стихал вражеский огонь, возвращались на исходные позиции, таща на волокушах раненых и убитых товарищей.

Немцы сопротивлялись ожесточенно. И не только под Старой Руссой. Отдельные населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Связистам приходилось не только быстро прокладывать линии, но порой еще поспешнее снимать их. Кабель ценился на вес золота, и связисты считали бесчестьем оставить врагу хотя бы несколько метров.

НП артиллеристов в одном из сел находился в овине. Пехотные подразделения получили приказ отойти на новый рубеж. Командир батареи, взяв разведчиков, также отошел на новый НП. Красноармейцы Судкицын, Маршавин и Смирнов решили снять телефонную линию.

Смотав кабель, Судницын побежал к саням, где его должны были ожидать товарищи. В это время послышался шум мотора. Из-за домов выполз немецкий танк, и тут же глухо ударила танковая пушка. Когда рассеялся дым и танк, развернувшись, пополз обратно, Судницын бросился к саням. Смирнов был мертв. Маршазина рядом не оказалось. Вдали появились фашистские автоматчики. Судницын юркнул в ближайший двор. Его заметили и обезоружили. В это время из-за поворота, прихрамывая, вышел подгоняемый гитлеровцем Маршавин. Связистов втолкнули в холодный сарай, стащили валенки и полушубки, ударами прикладов свалили на пол.

Не прошло и нескольких минут, как снова загрохотали взрывы. Стены сарая качнулись, сверху посыпалась густая пыль. Засветились широкие щели. Судницын увидел, что по селу в панике бегут немцы. Часовой исчез. Тогда он рванул одну из досок и выполз во двор. Никого. Только мечется ошалевшая от страха лошадь. Поймал лошадь, запряг в сани, вытащил раненого товарища и огородами двинулся в сторону, откуда неслись орудийные раскаты.

Связисты встретили пехотинцев, шедших штурмовать село. Сдав Маршавина санитарам, Судницын быстро раздобыл валенки и винтовку и побежал догонять цепи атакующих.

В ночном коротком бою наши выбили противника из села. Но к рассвету оборвалась проводная связь между подразделениями, занявшими село, и командным пунктом 26-й стрелковой дивизии. На линию вышел связист Негреев. А примерно через час послышалась отдаленная перестрелка. В помощь Негрееву выслали взвод автоматчиков. Бойцы нашли связиста уже мертвым. К ноге его была привязана катушка с кабелем, рядом лежали расстрелянные автоматные диски. Негреев, видимо, быстро нашел порыв, срастил концы кабеля и, разматывая катушку, пополз проверять линию дальше. Тут-то по нему и открыли огонь, Негреев привязал катушку к ноге и вступил в перестрелку. Метров тридцать отважный связист продолжал ползти, стреляя по врагу. Этот отрезок его пути был усеян гильзами. Негреев успел устранить неисправность, но вражеская пуля сразила его.

В результате ожесточенных боев соединения нашей армии понесли значительные потери, а взять Старую Руссу так и не удалось.

С прибытием свежих частей началась подготовка к новому наступлению. Предстояли ночные действия отрядов по захвату города. Руководство ими осуществлял генерал Шлемин с КП 84-й стрелковой дивизии, который находился в лесу, километрах в четырех от Старой Руссы.

Бойцы вновь прибывшей к нам 735-й кабельно-шестовой роты еще не участвовали в боях, и меня очень беспокоило, справятся ли они с задачей, особенно в ночных условиях. Решил побывать у них.

С опушки леса, где собрались командиры-связисты, видны развалины притаившейся Старой Руссы. Город молчит, его окутывают хмурые сумерки. Я, как завороженный, гляжу на изломанный контур города, постепенно исчезающий в вечернем мареве, вслушиваюсь в тревожную тишину. Сегодня ночью, когда небо прострочат первые трассирующие дорожки, когда огненные сполохи разрывов высветят все вокруг, а снежная равнина накроется разноцветными куполами ракет, туда устремятся наши лыжные батальоны. Навстречу им вспыхнут далекие мерцающие огоньки. И таким беззащитным станет любой, кто окажется на этой, такой спокойной сейчас равнине…