Михаил Филиппов - Осажденный Севастополь

Эти слова окончательно расположили Меншикова в пользу новоприезжего.

"Он дельный офицер, не из тех петербургских пройдох, которые приезжают сюда затем только, чтобы осуждать меня, а сами ничего не делают", — подумал Меншиков.

За вечерним чаем Меншиков обратился к одному из своих адъютантов, Грейгу, так, как будто о Тотлебене в первый раз идет речь.

— Сюда приехал от Горчакова саперный офицер Тотлебен, — сказал он, — и очень мне понравился. Ты сходи, братец, к нему — он остановился в нумерах. Познакомься, он тебе понравится. Предложи ему мою лошадь и завтра же поезжай с ним. Покажи все по порядку.

Рано утром Тотлебен поехал осматривать оборонительную линию, начиная от шестого бастиона. Его сопровождали двое адъютантов князя — Грейг и Панаев. Адъютанты все время хвастали, стараясь показать, что и они также могут приписать себе участие в возведении укреплений.

— Что это у вас: все камень да камень? — сказал Тотлебен.

— Да, и какой камень! Любое ядро от него отпрыгнет. Тверд и упруг, сказал Панаев, смысливший кое-что в лошадях, но ровно ничего не понимавший в инженерном деле.

— Не мешало бы немного землицы, — сказал как бы про себя Тотлебен, внутренне смеясь над адъютантом.

"Нет, эти укрепления ниже всякой критики, — думал он. — : Здесь надо все переделать по-своему. Да и орудия, нечего сказать, хороши. Трехфунтовые пушечки, тогда как неприятель, без сомнения, будет громить нас осадною артиллериею. Эти пушки как раз хороши для защиты Севастополя на тот случай, если против нас взбунтуются крымские татары".

Подумав это, Тотлебен сказал, однако, вслух:

— Да, для такого короткого времени и при ваших средствах вы сделали многое… Конечно, многое еще предстоит сделать и переделать.

В тот же день Тотлебен был приглашен к столу Меншикова.

— Ну что? — спросил князь торжественным тоном. — Как вам понравились наши работы?

— Удивляюсь, ваша светлость, как много сделано вами при таких условиях… Конечно, я осмелюсь со своей стороны указать на некоторые недостатки.

— Указывайте, я желаю знать ваше искреннее мнение. Я всегда рад искреннему и умному совету.

Тотлебен снова скромно повторил, что приехал учиться у князя, и весьма ловко, как бы спрашивая его указаний и советов, на самом деле сам указал ему на множество сделанных промахов. Все это было сказано так дипломатично, что князь не шутя поверил, будто эти самые мысли он внушал Корнилову и что только упрямство Корнилова помешало успеху дела.

За обедом все были веселы, и князь, между прочим, обратился к Тотлебену со словами:

— Теперь я сам посоветую вам Ьстаться при мне. Надеюсь, что Горчаков этому препятствовать не будет.

Тотлебен поблагодарил и прошептал на ухо Панаеву:

— Знаете ли, князь Горчаков не особенно жаловал Шильдера [54] Шильдер Карл Андреевич адъютант, талантливый русский военный генерал-инженер. , а потому я предпочел перейти сюда.

— Князь уже успел полюбить вас, — прошептал Панаев так, что Меншиков мог его услышать. Меншиков одобрительно улыбнулся.

— Вы видели вновь заложенный редут на Зеленой горе? — спросил Меншиков.

— Как же, ваша светлость! Отличное место, только надо начать с того, чтобы осыпать землею каменные завалы, как вы сами изволили заметить.

— Как, а разве я вам не сказал об этом? Да, Корнилову я действительно сотни раз указывал, но он все стоит на своем: камень да камень.

— Надо употреблять везде самые подручные средства — в этом вся наша наука, — сказал Тотлебен.

— А вы, впрочем, познакомьтесь с Корниловым, — сказал князь. — Он упрям и своенравен, но человек способный.

— Я уже имел честь представиться Владимиру Алексеевичу, — сказал Тотлебен.

Он не прибавил, что, бывши у Корнилова, осуждал во всем князя и выражал, на этот раз вполне искренно, сочувствие энергичному моряку, который должен был все брать буквально с бою, так как Меншиков, считавший упрямыми своих подчиненных, сам был упрям и капризен в высшей степени. Корнилов так остался доволен Тотлебеном, что решил причислить его к своему штабу.

IV

Двадцать шестого августа, в годовщину Бородинского сражения, Бородинский полк, стоявший лагерем на Северной стороне, справлял свой годовой праздник.

Офицеры были уже в полном сборе близ палатки полкового командира. Ждали приезда главнокомандующего и других начальствующих лиц. Наконец приехал князь со своими адъютантами, отслушал молебен, сухо поздравил полк и сам уехал в Севастополь, предоставив адъютантам пировать с другими офицерами. Представителем пира был начальник семнадцатой дивизии, генерал-лейтенант Кирьяков, плотный мужчина не первой молодости, но считавший себя очень красивым, ухаживавший за всеми хорошенькими дамами, говоривший зычным грудным голосом и имевший репутацию прямого, истинно русского человека. Подле него сидел седой как лунь ветеран двенадцатого года, участник Бородинского боя, генерал Бибиков [55] Бибиков Дмитрий Гаврилович (1792–1870) — русский государственный и военный деятель, генерал, участник Бородинского сражения в Отечественной войне 1812 года. , слепой старик, давно живший на Бельбеке в маленьком именьице. В своем старом, александровских времен мундире он выглядел какой-то археологической редкостью, и блестящие гвардейцы из свиты князя втихомолку подтрунивали над старичком.