Гюнтер Фляйшман: По колено в крови. Откровения эсэсовца

Как выяснилось, атака Шамбора потребовала значительного расхода и горючего, и боеприпасов. Если танки старых модификаций и впредь будут идти на предельной скорости, то горючего на них не напасешься. Если идти по прямой, пусть даже на повышенной скорости, это еще терпимо, но вот для маневрирования водителям приходилось открывать дроссели, что вело к увеличению расхода топлива. Большинство танков «тигр III» и «тигр IV» имели в башнях от 8 до 12 снарядов, а некоторые усовершенствованные типы еще и 2—3 снаряда дополнительно. Вервье был атакован силами 177-й пехотной роты, она не справлялась, поэтому потребовалось и наше вмешательство. А у нас не хватало горючего, да и боекомплект был на исходе. Роммель, взвесив все за и против, отдал приказ переходить мост через Спасье.

Когда мы уже были севернее Вервье, герр генерал, высунувшись из люка, объявил:

— Пусть 10,2-см отправляются на координаты 2300, «тигры III» — на 1400, пехотинцы — на 1700, а «Ю-88» бросить — на координаты 2000!

Я передал по батареям распоряжение Роммеля, сообщив нужные координаты. Когда все доложили о готовности, он велел мне передать еще один приказ:

— Открыть огонь! Огонь по усмотрению командиров!

И переданный мною приказ возвестил о начале артиллерийского обстрела Вервье. 177-я пехотная рота окопалась западнее города, и замысел герра генерала сводился к тому, чтобы вынудить бельгийцев и французов переместиться как раз на координаты 2100 и 2200 и повернуться тылом к реке Спасье. Герр генерал изучал город в бинокль, однако ожидаемой реакции бельгийцев и французов так и не последовало.

— Черт бы их всех побрал! — рявкнул генерал. — Нет у меня времени на все эти пируэты!

Секунду спустя генерал, шевеля губами, принялся чертить в воздухе цифры — подсчитывал в уме наличие боеприпасов и горючего. А потом крикнул мне:

— Пусть пришлют «Ю-87»!

Я тут же связался с люфтваффе, и мне сообщили, что все до одного пикирующие бомбардировщики «Ю-87» задействованы в небе Льежа. Было видно, что герру генералу эта новость пришлась не по вкусу, хотя вида он не подал. Обреченно улыбнувшись, он покачал головой.

— Ладно, рядовой Фляйшман, тогда прибегнем к старому испытанному способу, — произнес Роммель.

Герр генерал отдал приказ пехотинцам СС и вермахта атаковать город. Крендл так пнул меня локтем в бок, что я уже думал, он мне ребра переломает.

— Значит, и нам тоже нужно отправляться к ним? — спросил он.

Крендл в себя не мог прийти от радости, что тоже участвует в войне. Я в ответ лишь пожал плечами.

— Спроси его! Спроси! — принялся нашептывать мне Крендл.

Я рассудил так: если герр генерал надумал бы послать нас к пехотинцам, он бы так и сказал. Крендл, сняв с плеча винтовку, сунул в нее обойму. Герр генерал заметил это, и, сердито поджав губы, покачал головой. — Даже и не думайте!

Я стал передавать Роммелю донесения от командующих подразделениями пехоты. Надо сказать, сведения обнадеживали. Подразделениям СС удалось подавить неприятельскую артиллерию и обратить французов в бегство к участкам с координатами 2100 и 2200. 177-я пехотная рота отрезала путь врагу к отступлению на участке южнее, а 7-я танковая дивизия выдвинула танки «тигр III» на участки с координатами 1500 и 1800. Полтора часа спустя бельгийцы и французы, побросав каски и оружие на берегу Спасье, отошли. А тут, к великой радости герра генерала, прибыла колонна войскового подвоза. Так Роммель сумел на пределе резервов горючего и боеприпасов овладеть Вервье.

Я был рядом с герром генералом, когда бензовозы стали заправлять машины, а служба боепитания — набивать танки снарядами. Вервье выглядел, как и подобает выглядеть зоне боевых действий. Над городом поднимался дым пожарищ, а из развалин конвоиры СС выводили плененных французов и бельгийцев. Напомнил о себе мой «Петрике». Сообщали, что в городе обнаружено довольно-таки странное артиллерийское орудие. И на пушке, и на ящике с боеприпасами, дескать, надписи на английском. Поэтому офицеру вермахта срочно занадобился переводчик. Герр генерал приказал Крендлу доставить меня к орудию.

Орудие представляло собой «Ховитцер» калибра 105 мм, произведенный на заводах Браунинга в Лондоне. Оно стреляло снарядами весом 5,4 кг, и англичане окрестили его «двенадцатифунтовиком». Я по «Петриксу» рассказал обо всем этом герру генералу, а он распорядился связаться с ОКХ в Берлине. ОКХ весьма заинтересовалось находкой, велев мне провести обмеры казенной части, ствола, колес и так далее. Британский орудийный расчет явно не желал говорить со мной, однако стоило бойцам 177-й пехотной роты пригрозить оружием, как те стали словоохотливее. Британский сержант-артиллерист сразу стал обращаться ко мне «сэр» и выложил все касательно скорострельности, дальнобойности и других характеристик орудия. Прибыл наш «Опель Блиц», к нему прицепили доставшуюся нам пушечку, однако у нашего буксира не хватило силенок тащить эту громадину. Британцы не без злорадства наблюдали эту картину, но никто из них не проронил ни слова. Пришлось вызывать полугусеничный тягач, тот без труда поволок трофей в наш тыл. Офицер вермахта через меня стал задавать англичанам вопросы. Сколько всего британских солдат в Бельгии? Сколько и каких единиц оружия у них? Сколько артиллерийских орудий? Как осуществляется войсковой подвоз? Где располагаются армейские склады? Где главные базы снабжения? Либо англичане на самом деле не знали этого, либо не горели желанием выкладывать все вражескому офицеру. Артиллерист попросил меня передать сержанту стать на колени. Тот, выслушав меня, удивился, но приказ выполнил, вопросительно глядя на офицера вермахта, который попросил меня повторить вопросы. Британский сержант вновь принялся нас убеждать, что понятия не имеет ни о чем таком. Откуда ему знать число артиллерийских орудий, дескать, он всего лишь сержант, а не офицер-штабист. Разве что он сам видел, как через Ла-Манш переправили штук 10, может быть, 20 вот таких 105-мм орудий. И добавил, что, скорее всего, они сейчас во Франции, а в Бельгию решено было отправить лишь малочисленный экспедиционный корпус. Тогда офицер вермахта вытащил из кобуры пистолет и сказал: