Игорь Шелест - С крыла на крыло

- В случае гибели Анохина, - сказал Эйдеман Минову, - вы рисковали попасть под суд.

- Почему, Роберт Петрович?

- Да потому, что на такой эксперимент надо было получить санкцию из Москвы.

- Чью санкцию, Роберт Петрович?

- Ну, хотя бы мою.

Именно к такому ответу Минов и клонил свои "наивные" вопросы.

- Ваше разрешение не могло снять с меня ответственность, - сказал он, - все равно судили бы меня, а не вас.

Роберт Петрович внимательно посмотрел Минову в глаза:

- Почему вы так думаете?

- Потому, Роберт Петрович, что вы не специалист ни планерного, ни парашютного дела. А запрашивая у вас разрешение, я, безусловно, обещал бы вам благополучный исход эксперимента.

- А знаете, вы, пожалуй, правы, - сказал Эйдеман. - Но я прошу вас быть осторожней.

Теперь улыбнулся Минов.

- Летные эксперименты и осторожность - как их совместить? Предосторожность - это я понимаю!

Роберт Петрович Эйдеман не жалел средств на строительство экспериментальных планеров, различных приборов и приспособлений. Он очень ценил инициативу людей.

У главного конструктора рождается идея. Ну, скажем, нужен самолет для перевозки крупногабаритных и тяжелых грузов, необходимы удобства и быстрота погрузки. Для этой цели потребуется, чтобы фюзеляж, вместительный и обтекаемый, на стоянке был как можно ближе к земле. Для этого необходимо низкое шасси, его легче убрать в фюзеляж.

Вес полезной нагрузки определяет вес конструкции, а все вместе - мощность и число двигателей. Если двигатели турбовинтовые, их устанавливают на крыле, и крыло должно быть поднято так, чтобы пропеллеры не задевали за бетон. Еще деталь ясна: крыло нужно положить сверху фюзеляжа.

Это только первый шаг проекта. Множество различных требований постепенно уточняют "лицо" будущего корабля. Необходимость хороших взлетных и посадочных свойств на грунтовых аэродромах ведет к применению объемных пневматиков с низким давлением, прямого крыла с мощной аэродинамической механизацией.

В этом случае, правда, не может быть получена очень большая скорость, но в угоду другим важным качествам конструктору приходится искать разумный компромисс.

Примерно так мог рассуждать Олег Константинович, создавая свой лайнер АН-10. От первых набросков за своим кульманом до момента, когда стоместный лайнер выкатывается из сборочного цеха, проходят месяцы, а часто и годы кропотливого труда многих и многих умелых и опытных людей. И все они зажигаются общей идеей, "болеют" за ее осуществление, испытывают муки поисков. И в курсе всех дел должен быть генеральный конструктор: он направляет, помогает, принимает окончательное решение. Ему подчас бывает очень трудно, но он не может, не имеет права хоть на минуту опустить руки.

В конце концов наступает день - опытная машина построена, и ее нужно "учить летать". Особенно беспокойны первые шаги.

В начале марта 1957 года солнце не теряло зря времени - снег днем задерживался лишь в оврагах, а здесь, на полосе, механики, двигаясь у самолета, стряхивали поочередно ноги, бросая в стороны комья черного теста.

Взлетная полоса, "времянка", начиналась тогда от сборочного цеха и с небольшим креном взбиралась на бугор. До первых канав километра полтора, не больше.

Настало утро. Самолет с ночи расчехлен, двигатели опробованы, на земле пока твердая, скованная утренним морозом корка. Механики, электрики осматривают, проверяют еще и еще раз все агрегаты машины. Два человека стоят в стороне: генеральный конструктор Олег Константинович Антонов и летчик-испытатель Яков Ильич Верников.

Внешне оба спокойны, обычный разговор на отвлеченные темы.

- Как вы спали, Олег Константинович? - улыбается Яков.

- В общем недурно... Поздновато лег. А вы как? Впрочем, пустой вопрос, достаточно взглянуть на вас, и ясно - хорошо! - Антонов тихо засмеялся.

Яков доволен, он хохочет, ему жарко даже в морозы, а сегодня такое утро... Ворот его рубашки расстегнут, наполовину распахнута кожаная куртка.

Подошел ведущий инженер Александр Павлович Эскин. Доложил, что самолет к вылету готов, протянул Верникову полетный лист.

- Яков Ильич, требуется ваш автограф, - сказал он с улыбкой.

Яков подписал и, убирая ручку, заметил:

- Вот Саша, видно, совсем не ложился?

- Отоспимся... в старости, - пошутил тот.

- А погода устраивает, Яков Ильич? - спросил Антонов.

- Сводка хорошая, можно лететь.

- Что ж, давайте собираться, - Антонов утвердил полетное задание.

Через несколько минут экипаж был в машине на своих местах, все с парашютами. Заработали один за другим четыре двигателя.