Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер

«Мы все в долгу перед этим выдающимся человеком, который намного опередил свое время и первым осознал важность разведения диких животных в неволе как основного средства спасения вымирающих животных. Нам будет недоставать его юмора и его поддержки, но мы преисполнены решимости продолжать его дело. Наш Фонд и зоопарк останутся образцом для подражания. Наша верность философии Джеральда Даррелла не подлежит сомнению…»

Собравшиеся возложили цветы на могилу, мраморная плита полностью исчезла под весенними цветами и вереском. На могиле были выбиты слова, написанные девяносто лет назад пионером охраны окружающей среды американцем Уильямом Бибом:

«Красоту и гениальность произведения искусства можно восстановить, даже если оно будет уничтожено; исчезнувшая гармония может много лет спустя вдохновить другого композитора; но когда последний представитель расы живых существ перестанет дышать, потребуется иной мир, чтобы эта раса вновь появилась на Земле».

Джеральд Даррелл был гражданином мира, человеком на все времена. В день его похорон было сказано и о еще одном его даре — об умении дружить и любить, о щедрости, доброте, о его открытости и чувстве юмора. В этом ему не было равных.

Жизнь Джеральда закончилась, он перешел в иной мир, оставив эту планету своим друзьям и коллегам. «Дайте-ка я вам кое-что скажу», — любил повторять он. Это было его кредо, его молитва, слова, которые он мог повторять бесконечно. Мир представлялся ему бесконечно прекрасным и достойным восхищения.

«Я видел тысячи закатов и восходов,

На земле, где растут тропические леса и вздымаются к небу горы. Залитые солнечным светом; Я видел тысячи лун…

Я чувствовал на своем лице нежный и мягкий, словно дыхание возлюбленной, ветер; чувствовал ветер, который нес в себе ароматы тропического леса, запахи миллионов цветов…

Я слышал тишину:

Горячую, трепещущую тишину, когда все замирает под палящими лучами солнца;

Тишину, которая повисает в зале, когда отзвучат последние аккорды великой музыки…»

Он ушел, но все это осталось с нами.

Послесловие

Мемориальная церемония состоялась в большом зале лондонского Музея естественной истории — этого собора мира растений и животных — жарким, душным вечером июня 1995 года. Более тысячи человек — членов Фонда, поклонников, друзей и коллег — пришли почтить память Джеральда Даррелла. Очередь выстроилась через всю улицу, публика толпилась вокруг скелета гигантского динозавра под готическими галереями музея.

Церемонию подготовил и провел один из ближайших друзей Джеральда. Здесь говорили о жизни и работе этого великого человека. Была подготовлена фотовыставка, демонстрировались фрагменты из его фильмов, зачитывались выдержки из его книг, звучала его любимая музыка. Сэр Дэвид Эттенборо говорил о магии Даррелла, которая повлияла на жизни очень многих людей. Он был крестоносцем. «Джеральд намного опередил свое время, — сказал Эттенборо. — Он сумел создать собственный зоопарк, основной целью которого стало спасение вымирающих животных». Принцесса Анна зачитала послание Джеральда Даррелла будущим поколениям, где он призывал людей ценить свою планету и заботиться о сохранении биологического разнообразия. Это послание принцесса собственноручно заложила в основание павильона Джерсийского зоопарка. Том Лавджой и Роберт Ратнер, почетный председатель и президент Международного Фонда охраны дикой природы, прислали из Америки тексты своих выступлений. Звуки музыки и голоса раздавались под сводами музея и умолкали. Многие хотели проститься с Джеральдом. И вот это прощание состоялось.

Или не состоялось? Однажды утром, когда Джеральда уже не было с нами, я прогуливался с Ли по зоопарку, основанному им много лет назад. Стояло дивное, очень ясное утро. Зоопарк мирно встречал рассвет. Глубокий покой нарушали только пронзительные крики птиц, ворчание лемуров, рычание хищников.

Я был новичком в этом мире. Я знал основные сведения, но не знал деталей. Для меня зоопарк, созданный Джеральдом Дарреллом, представлялся удивительной загадкой, головоломкой, которая с каждой минутой становилась все интереснее и интереснее. Вокруг себя я видел маленьких медвежат, кувыркающихся в своем вольере, орангутанов, карабкающихся по решеткам, лемуров, выглядывающих из-за дубовых ветвей, золотистых тамаринов, раскачивающихся на веревках среди кустов камелий, загадочных ай-ай, белых сов, розовых голубей, клювогрудых черепах. Везде животные играли, резвились, носились, спали — жили! Только самка снежного леопарда казалась печальной. «На одну шубу нужно десять таких животных, — гласил плакат, размещенный возле ее клетки, — а носить ее будет только одно».