Юрий Виленский - Доктор Булгаков

«На участке довольно обширная эпидемия кори, осложненная коклюшем в период выздоровления от кори, — отмечает Л. Л. Смрчек в мае 1912 г. Одной из больных была сделана трахеотомия с исходом в выздоровление» {26} 26 34 . В 1912 г. доктор Смрчек пишет: «Эпидемия кори продолжается по всему участку, протекает легко. Эпидемия коклюша стихает». Есть сообщение и об эпидемии эрготизма в приписанных к участку волостях.

Из другой медицинской информации того времени по уезду и губернии мы узнаем, что зарегистрированы случаи натуральной оспы, скарлатины, сибирской язвы, сифилиса. Во время эпидемии сыпного тифа, сообщается в вестнике, погиб фельдшер Л. И. Беляцкий. Он выходил 80 больных и при этом не смог спасти только одного. Свою болезнь переносил на ногах.

Вдумаемся, какого напряжения сил требовала эта каждодневная битва с инфекциями. Война вызвала невиданный рост заразных заболеваний — от нарастающего вала тифов до нового нашествия сифилиса. Ведь в армии, и об этом М. Булгаков, несомненно, знал по обстановке военной службы, практически не было госпиталей для лечения больных с венерическими заболеваниями. Болезнь неудержимо ползла в тыл, многие из солдат-отпускников привозили сифилис в свои семьи, и описанная Михаилом Афанасьевичем в «Звездной сыпи» трагедия молодой женщины — лишь жизненный сюжет из тысяч подобных. С постоянными случаями грозных инфекционных заболеваний будет связана необходимость, чтобы доктор Булгаков, как единственный врач на участке, практически безотлучно находился в больнице. За словами «…шел бой. Каждый день он начинался утром при бледном свете снега, а кончался при желтом мигании пылкой лампы-,молнии»…», звучащими в рассказе «Вьюга», зримо встают тяжесть и неотступность гипертермии, падение сердечной деятельности, угроза легочных осложнений, т. е. острейшая стадия повального сыпного тифа, с которым ему придется каждодневно сталкиваться.

…Но пока Михаил Афанасьевич лишь приехал в Никольское сразу же убедился, какой прекрасный, многоопытный врач трудился здесь до него. Весьма любопытны данные об объеме хирургической деятельности Л.Л. Смрчека, приводимые в губернском медико-санитарном вестнике. Решением земской санитарной управы ему единственному среди земских врачей губернии, был выделен операционный день — четверг, когда доктор освобождался от других обязанностей. Вот данные отчета Никольского медицинского пункта за 1908 г. За этот период Л. Л. Смрчек в двадцатикоечной больнице «произвел 98 хирургических, 54 гинекологических (включая три экстирпации матки), 8 акушерских и 27 глазных операций. Успешно произвел операцию по поводу заячьей губы, удалил три новообразования. 10 раз было произведено извлечение катаракты и 4 раза — энуклеация глаза» {27} 27 33 .

Мы вправе сказать: для своего времени Л. Л. Смрчек был видным хирургом, а применительно к условиям сельского медицинского участка — поистине уникальным специалистом. Но представим себе ощущения молодого врача Булгакова в эти дни и часы. Около двухсот населенных пунктов в округе (в среднем по России в губерниях, где существовала земская медицина, на земский участок их приходилось 105), версты и версты до уездного городка, неминуемый поток хирургической патологии, мысли о котором не оставляют его в тряской дороге, множество инфекционных заболеваний. Разве могли его скромные, по сути студенческие знания, пусть и подкрепленные недолгой госпитальной школой войны, где рядом были более опытные коллеги, сравниться с умудренностью и мастерством Л. Смрчека? И все же Михаил Афанасьевич оказался достойным его преемником и прекрасно проявил себя на трудной стезе, хотя в практике начинающего двадцатипятилетнего доктора не раз складывались ситуации, побуждающие иных врачей к спасительной осторожности, когда, говоря словами С. С. Юдина, побеждает «холоднокровное бухгалтерски безразличное отношение к острейшим людским трагедиям, фактически маскирующее за личиной так называемой профессиональной выдержки эгоистическую бесчувственность и нравственную апатию».

И вновь как бы подтверждение бунинской строки — «лишь слову жизнь дана». В читальном зале Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина листаю тоненькую книжицу — «Календарь-справочник г. Сычевки на 1913 год». Расписание церковных праздников, список должностных лиц, круг немудреных торговых операций, финансовые выкладки… А вот некоторые сведения о сычевских медиках и медицине того времени. Уездная земская больница располагала тогда 44 койками, медицинский пункт в Никольском — 20 койками (т. е. доктору Смрчеку нередко приходилось размещать в палатах вдвое больше больных, чем предполагалось нормой), пункт в Тесовском — 16 койками. В течение 1912 г. в Никольской больнице лечились 596 больных и было принято 95 родов. Ежедневный прием составлял 31 человек (стоит сравнить это количество пациентов с неуклонно возраставшей врачебной нагрузкой М. А. Булгакова, которому приходилось в среднем принимать более 40, а порою 100 человек в день). В 1912 г. была проведена телефонная линия Муравиншики — Никольское на 150 номеров. Можно полагать, что прокладка этой линии была осуществлена во многом благодаря усилиям и материальной помощи проживавшего в Никольском владельца хозяйства по разведению коров симментальской породы, специалиста в области зоотехники А. И. Синягина. Возможно, в его доме М. Булгаков не раз бывал, да и само наличие подобного экспериментального хозяйства сказалось, как нам думается, на фабуле повести «Роковые яйца».