Юрий Виленский - Доктор Булгаков

Осенью Михаил Афанасьевич и Татьяна Николаевна возвратились в Киев. М. Булгакову предстоял завершающий, пятый, курс в университете. Насыщенная его программа, включающая терапию, хирургию, акушерство и гинекологию, дерматовенерологию в полном объеме госпитальных клиник, другие дисциплины, несмотря на войну, осталась неизменной. Именно в этот период Булгаков встретился с выдающимися учеными, составлявшими цвет отечественной и европейской науки. В его зачетной книжке мы находим подписи В. П. Образцова и М. Н. Ленинского, М. М. Дитерихса и А. А. Муратова, С. П. Томашевского и И. М. Волковича.

По семейным воспоминаниям Н. А. Булгаковой-Земской, из своих учителей М. Булгаков особо выделял заведующего кафедрой факультетской хирургии Николая Маркиановича Волковича, его имя не раз звучало в семье. В образе профессора-хирурга, приехавшего к раненому Алексею Турбину, бывшему своему ученику, на страницах «Белой гвардии», на наш взгляд, обрисован именно Волкович. В хранящемся в архиве фонде медицинского факультета, в документах, датированных 1918–1919 гг., мы обнаружили, что и в дни захвата Киева петлюровскими войсками М. Н. Волкович не покинул своего поста на кафедре и в клинике.

«Делать Турбиным и тем, кто с Турбиными был тесно и кровно связан, в комнате Алексея было нечего. Там и так стало тесно от трех мужчин. Это был тот золотоглазый медведь, другой, молодой, бритый и стройный, больше похожий на гвардейца, чем на врача, и, наконец, третий, седой профессор. Его искусство открыло ему и турбииской семье нерадостные вести, сразу, как только он появился шестнадцатого декабря. Он все понял и тогда же сказал, что у Турбина тиф…

Что-то в груди у Турбина заложило, как камнем, и дышал он с присвистом, через оскаленные зубы притягивая липкую, не влезающую в грудь струю воздуха. Давно уже не было у него сознания, и он не видел и не понимал того, что происходит вокруг него. Елена постояла, посмотрела. Профессор тронул ее за руку и шепнул:

— Вы идите, Елена Васильевна, мы сами все будем делать.

Елена повиновалась и сейчас же вышла. Но профессор ничего не стал больше делать.

Он снял халат, вытер влажными ватными шарами руки и еще раз посмотрел в лицо Турбину. Синеватая тень сгущалась у складок губ и носа.

— Безнадежен, — очень тихо сказал на ухо бритому профессор, — вы, доктор Бродович (в списках однокурсников М. Булгакова по университету встречается имя Ивана Александровича Бровковича. — Ю. В.), оставайтесь около него.

— Камфару? — спросил Бродович шепотом.

— Да, да, да.

— По шприцу?

— Нет, — глянул в окно, подумал, — сразу по три грамма. И чаще» {11} 11 13, т. 1, с. 264—265 . Назначая Турбину камфару в больших дозах для борьбы с коллапсом, профессор предполагает, что эти меры скорее всего тщетны. Но он намерен не оставлять больного и, несмотря на крайне опасную обстановку в городе, вновь приехать к нему.

Н. М. Волкович — яркая фигура в хирургии, крупный общественный деятель, в будущем академик АН УССР. Известны, например, ортопедическая шина Волковича, три симптома Волковича, позволяющие распознать перелом переднего отдела таза, дифференцировать острый и хронический аппендицит, работы в области хирургической оториноларингологии, ряд руководств. Здесь однако, в обстановке осени 1914 г., нас более всего интересует, как учил Волкович своей специальности.

Существуют неопубликованные воспоминания, касающиеся личности и деятельности видного ученого и хирурга. Доцент Киевского медицинского института Л. Г. Заверный любезно передал автору этой книги записки заслуженного врача УССР С. А. Тимофеева, работавшего в факультетской хирургической клинике с 1912 г. Приведем некоторые детали. С. А. Тимофеев отмечает, что клиника была организована Волковичем образцово. Работали химическая и гистологическая лаборатории. Каждого больного, у которого были видимые глазом изменения, фотографировал ординатор. Составлению истории болезни придавалось особое значение. Общие требования Волковича к ней можно сформулировать такой его фразой: «История болезни должна быть составлена так, чтобы при чтении ее через много лет возникал полный образ больного». Соответствовали этим требованиям также подробнейший анамнез, подробнейшее описание общего состояния, особенно участка заболевания, необходимые анализы, описание микроскопического вида удаленных частей. Одновременно проводилось обследование больного прочими методами: аускультация, пальпация и др. Существовало две истории болезни. Одна составлялась ординатором, другая — под его руководством — студентом-куратором, причем последняя зачитывалась перед операцией в присутствии профессора.