Тамеичи Хара: Одиссея самурая, Командир японского эсминца

После того, как "Мартин" улетел, я неожиданно полностью успокоился и стал вспоминать события дня. Я подумал, что очень неуклюже, можно сказать топорно маневрировал крейсером, уклоняясь от бомб и торпед. На эсминце я бы без сомнения вышел из этого боя без каких-либо повреждений. Видимо, по своему калибру я был командиром эсминца, но не более того. Что же я сделал неверно? Почему я забыл тактику маневрирования, которую так успешно применил у Кавиенга, когда "Сигуре" подвергся налету авиации противника? А ведь "Яхаги" был гораздо быстроходнее и маневреннее, чем "Сигуре". Почему я повел крейсер таким устаревшим способом уклонения как зигзаг, который и позволил торпеде прикончить нас? Наверное, я очень дисквалифицировался после года службы на берегу.

Я уже не имел понятия, сколько часов прошло после гибели "Яхаги".

Темнело, усиливался ветер. Я окоченел от холода и боролся с дремотой, зная, что если я засну, то уже не проснусь. Вокруг я не видел ничего, кроме бегущих волн и не слышал ничего, кроме плеска воды о мое бревно. В конце концов глаза мои закрылись, голова упала на мокрую древесину бревна, и я заснул. Во сне я увидел, как еду с Сикоку на Хонсю первый раз в жизни сдавать экзамены в военно-морское училище. Еду я на моторной лодке, и звук ее двигателя явно отдается в моих ушах. Настолько явно, что это не похоже на сон. С трудом я открыл глаза, но звук работающего мотора продолжал отчетливо звучать в моих ушах.

Примерно в миле от себя я увидел эсминец, который, как мне показалось, все еще отбивается от самолетов. Моя голова снова упала на бревно, но звук мотора не дал мне снова забыться: он был таким отчетливым, что не мог исходить от далекого эсминца. Я снова поднял голову... и увидел катер! Обычный небольшой моторный катер с эсминца, ясно видимый между верхушек волн всего метрах в 200 от меня. Затем он исчез. Я задрал голову, ища его взглядом. После нескольких минут катер появился снова, на этот раз всего в 50 метрах от меня. Катер ходил кругами, разыскивая уцелевших в бойне. Меня охватил ужас. Внезапно мне очень захотелось жить и я страшно испугался, что катер не обнаружит меня. Я стал кричать во всю силу своих легких, но катер завершил круг, так и не увидев меня.

В отчаянии я отвязался от бревна и стал бить по воде руками и ногами. Это сработало. С катера заметили всплески и повернули в моем направлении. Но мне показалось, что прошла вечность, прежде чем катер подошел ко мне. У меня уже не было сил даже поймать спасательный конец или ухватиться за борт катера, но четыре сильных руки быстро втащили меня на борт. Как ни странно, но оказавшись на катере, я почувствовал прилив новых сил. Моя смертельная усталость куда-то исчезла. Я поблагодарил моих спасителей и был очень удивлен, обнаружив, что кроме меня на борту больше не было спасенных. Командовавший катером старшина объяснил мне, что они уже спасли и доставили на эсминец многих, и это был их последний выход.

Катер продолжал поиск еще минут пятнадцать и, никого больше не обнаружив, направился обратно к эсминцу "Хатсушимо". Я, видимо, очень переоценил свои силы, потому что, пытаясь взобраться по трапу, обнаружил, что ноги мои не действуют. Два здоровенных матроса втащили меня на палубу.

Командир эсминца капитан 2-го ранга Масацо Сато приветствовал меня:

- Добро пожаловать домой, капитан 1-го ранга Хара. Мы уже почти отчаялись найти вас. Адмирал Комура отдыхает в моей каюте.

Я пробормотал в ответ слова благодарности, радуясь, что темнота скрывает мое лицо, которое, видимо, отражало, насколько плохо я себя чувствую. Сато отправил меня в лазарет, где меня переодели в сухое. Опытный санитар оказал мне первую помощь и сделал массаж, который быстро восстановил мои силы. Я поблагодарил его и попросил стакан водки. Доктор засмеялся и сказал:

- В другое бы время я бы возразил, но сейчас, капитан Хара, я уверен, что стакан саке это все, что вам нужно.

Спиртное вернуло меня к жизни полностью. Затем мне дали чашку горячего бульона. Пока я его пил, врач кратко рассказал мне о событиях на их корабле.

- Боюсь, - начал он, - что "Хатсушимо" не внес большого вклада в этот бой. Американцы пролетали над нами, чтобы нанести удар по "Ямато", обращая на наш эсминец мало внимания, так что мы избежали прямых попаданий. Два наших матроса были легко ранены, но убитых не было. "Хатсушимо", похоже, оказался единственным кораблем соединения, не получившим никаких повреждений. Поэтому мы и остались подбирать уцелевших. "Фуютсуки", "Суцутсуки" и "Юкикадзе" - все получили повреждения и ушли два часа назад в Сасебо. "Фуютсуки" не в плохой форме. Он получил попадание двумя ракетами, ни одна из которых не взорвалась, но дюжина его матросов была убита пулеметным огнем истребителей. "Юкикадзе" тоже легко поврежден и потерял троих моряков при обстреле с воздуха. "Суцутсуки" получил попадание бомбы, которая оторвала ему нос, и он пошел в Сасебо кормой вперед. "Исокадзе" не так повезло. Он не имел прямых попаданий, но близкие разрывы бомб причинили ему такие подводные повреждения, что на эсминце затопило машинное отделение и погибло сто человек экипажа. В итоге корабль затонул, а экипаж перешел на "Юкикадзе". "Касуми" был сильно поврежден и имел семнадцать человек убитых. Экипаж перешел на "Фуютсуки", который и добил его артогнем.