Федор Раззаков - Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев

Она как бы продолжала существовать в двух измерениях: одно – физические страдания и болезни, другое – мир музыки, который сопутствовал ей всю жизнь и который по-прежнему был рядом…

Качалина прислала кассету с записями новых песен А. Пахмутовой, Е. Птичкина и Т. Берикашвили, написанных специально для Анны.

Когда возвращалось сознание, начинал работать мозг, она просила поставить эту кассету. Анна написала несколько благодарственных слов Качалиной. Она бы написала и больше. Но не было сил…

Она думала: неужели это все? Конец? Никогда она не увидит небо, солнце, траву? Не увидит взрослым своего сына (Збышеку в 82-м было 7 лет. – Ф. Р. )? Не выйдет больше на сцену, навстречу людям, которых она так любила и которые, наверное, любили ее…

Она умерла 26 августа 1982 года в Варшаве на сорок седьмом году жизни…»

Рассказывают, что в последние дни жизни Герман врачи вели себя с ней бесчеловечно. Однажды, когда Анна в полном сознании лежала в палате и разговаривала с мамой, туда зашел врач и сказал: «Сколько можно тратить лекарство! Она уже умирает, пора вынимать иглу!»

В Польше Герман не любили из-за ее привязанности к СССР. Поэтому, когда она умерла, польские газеты писали об этом скупо, а потом и вовсе забыли о ней. То же самое произошло и с советскими СМИ. Когда спустя десять лет после ее смерти, осенью 1992 года, российский журналист В. Шуткевич посетил ее могилу, он был удивлен увиденным. Он писал: «Да, было, все было, огромный всплеск любви и преклонения перед певицей Анной Герман, приглашения от советского посольства, частые поездки жен наших дипломатов на могилу Анны… Но сегодня редко кто из наших соотечественников здесь, в Варшаве, знает даже кладбище, на котором она похоронена.

Я был там в минувшее воскресенье. На могиле лежали пожухлые листья каштана и засохший букетик гвоздик. На черном надгробии виднелся выгравированный скрипичный ключ и ноты. Под ними стих из псалма: «Отныне Господь моим пастырем…»

Только в конце 90-х в России вспомнили об Анне Герман. Стали выходить аудиокассеты с ее песнями, в газетах появились статьи о ней. В июне 2002 года министерство культуры и сенат Польши наконец-то решились провести фестивальный конкурс памяти своей знаменитой соотечественницы. Правда, принять участие в нем согласились не все артисты. Так, Марыля Родович заявила: «Я согласилась бы принять участие в любом фестивале, но только не посвященном Анне Герман – певице, которую я не переносила и не переношу!»

В мае 2003 года на Площади Звезд у ГЦКЗ «Россия» в Москве появилась именная Звезда певицы (в честь ее 65-летия).

ГЕРМАН ЮРИЙ(писатель, сценарист: «Семеро смелых» (1936), «Дело Румянцева» (1956), «Дорогой мой человек» (1958), «Верьте мне, люди» (1965) и др.; скончался 16 января 1967 года на 57-м году жизни).

В конце 40-х Герман написал роман «Подполковник медицинской службы», где в точности описал свой будущий уход из жизни. У героя романа был рак, который съедал его постепенно, и он об этом прекрасно знал. Та же история произошла и с Германом. В начале 60-х врачи обнаружили у него ту же самую болезнь и, когда он узнал об этом, то повел себя очень мужественно: был необыкновенно терпелив и никогда ни с кем не говорил о своей болезни. Иной раз его близким казалось, что он о ней ничего не знает. Но он все прекрасно знал и понимал.

Вспоминает сын писателя Алексей Герман: «Папа был огромный, здоровый. Пил много. Не то чтобы он был пьяницей, но за вечер выпивал бутылку коньяка – это была его норма. И когда однажды он не допил бутылку коньяка, мы с мамой испугались, потому что поняли: болезнь (рак) берет свое…

У отца было много книг по медицине. Это, в общем-то, история достаточно печальная, я бы даже сказал, трагическая. Отец очень верил в медицину, дружил с врачами, а она его так ужасно подвела с неправильными диагнозами, с неправильным лечением. Практически он умер молодым человеком, умер необыкновенно мужественно. Вот это меня поражает, как можно было так мужественно умереть, понимая свой диагноз, понимая свой конец…

Отец, когда умирал, – а естественные отправления организма требовалось совершать, – ходить уже не мог. Так вот, у него лежала пачка денег на столе, и он допускал к себе только шофера, который за все это дело получал четвертак. Нас никогда не допускал.

Считается, что последние слова в какой-то степени определяют характер человека. Говорят, что один прусский король, когда над ним священник читал «Нагим отойдешь ты в мир иной», открыл глаза и сказал: «Не нагим, а в мундире». И умер. А последняя фраза папы была: «Что же вы, дети, спать не идете?» Он был поразительно мужественным, никого не мучил, потом мы нашли его записку: «Как бы умереть, не кокетничая».