Федор Раззаков - Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев

Рассказывает очевидец событий Дмитрий Харатьян: «Даже самый последний снимок Марины судьбе было угодно, чтобы сделал я. За 10 минут до ее гибели. Мать с дочерью уже были одеты, на улице их ждал железный агрегат-смертник. На дворе была ночь, темень, и я очень просил Марину не ездить, не рисковать. Сам я к тому времени катался на снегоходах и знал, что они своенравны, что на них и днем-то, когда все видно, ездить рискованно. Не скажу, что было какое-то нехорошее предчувствие, нет, не в этом дело. Но очень уж не хотелось, чтобы Марина с дочерью отправилась в путешествие со скоростью 100 километров в час. В темени почти ничего не видно, фара светит вперед метров на 10, не больше.

Обидно еще и то, что Марину уговорили «покататься» друзья. Когда же я пытался угомонить ее пыл, она говорила: «Да брось, да ладно уж, чего там…» И отправилась в свое последнее путешествие по этому свету, а я выехал с территории дачного поселка и помчался в Москву. Включил приемник, а по радио в миллионный, наверное, раз, но в тот вечер как будто впервые неслись слова трагической песни Владимира Высоцкого: «Мы успели, в гости к Богу не бывает опозданий…» А утром, узнав по телефону от Юры Мороза о страшной беде, я будто бы снова прошептал губами: «В гости к Богу не бывает опозданий…» – словно специально для меня в ту минуту звучало страшное заклинание…»

И снова вернемся к словам журналистов.

Е. Скворцова-Ардабацкая, С. Скобло («Московский комсомолец»): «Незадолго до полуночи снегоходы делали очередной вираж по раздорскому лесу. Певцов в беседе со стражами порядка пояснил: они благополучно вписались в поворот и думали, что вторая машина также обогнула препятствие. Но потом, оглянувшись, наездники увидели картину, от которой стало жутко. Снегоход хозяина валялся на склоне оврага, уткнувшись в кусты – руль изуродован, левая лыжа сломана… А чуть поодаль неподвижно лежали Марина, ее дочь и Семен. Когда „Ямаха“ врезалась в кустарник, их вышвырнуло из седла и отбросило на несколько метров вперед. Левтова ударилась головой о дерево. Она была без сознания, и, хотя друзья пытались привести актрису в чувство, все усилия были тщетны.

Ближайший населенный пункт находился довольно далеко. Певцову пришлось бежать в сторону сельской шоссейной дороги. По чистой случайности он встретил милицейский патруль. На этой машине Марину и отвезли в Одинцовскую райбольницу. Увы, слишком поздно. Вопреки первоначальной информации врачи клиники уверяют, что Левтову доставили уже мертвой. «Тяжелая черепно-мозговая травма, размозжение мозга… При таких повреждениях обычно не выживают», – говорят они.

Если бы не злосчастный ствол дерева, актриса, возможно, отделалась бы переломами. Как и Семен Радюк. В тяжелом состоянии его госпитализировали в больницу имени Боткина. Сначала пациента поместили в элитный дипломатический корпус, но потом перевели в реанимацию. Радюку пришлось удалить селезенку… Значительно лучше чувствует себя Даша. При крушении девочка сломала ногу и тоже была госпитализирована…»

Рассказывает муж М. Левтовой режиссер Юрий Мороз: «Я верю в предчувствия, в знаки-предупреждения об опасности. Я не могу не верить, потому что так и было. За полмесяца до случившегося я пришел домой, а у Марины горят свечи. Свечки-свечки-свечки. „Маш, ты что?“ – „Да так, злых духов изгоняю“. А 27 февраля, когда все случилось, они были с Дашей в Школе-студии МХАТ, у Дашки был экзамен по речи, я был дома, кого-то из бардов слушал, и что-то меня так… Не то что не по себе стало, а такая тоска, какое-то странное ощущение. А у нас иконка есть, от бабушки еще моей осталась, я подошел к этой иконке, и у меня было обращение к ней…

Маша летом была с Дашкой на съемках фильма «Фортуна» и там снялась в роли монашенки. Стечение обстоятельств или что это такое? Монашенки – они же божьи невесты. Веришь не веришь, вот так было…

Даше не сразу сказали, что мамы нет – она была в тяжелом состоянии, в больнице. Она, естественно, спрашивала, что с мамой. Я сначала говорил, что она в другой больнице. Но потом настал момент, когда нужно было говорить. Похороны… Нельзя было не сказать ей. С другой стороны, мы не знали, как она среагирует. Столько же было аргументов, что нужно сказать, сколько и аргументов, что не нужно говорить. И я решил, что нужно сказать. Врачи ее предварительно подготовили, дали успокоительное, потом я ей сказал, потом еще пришел батюшка, который тоже с ней поговорил, и после этого разговора как-то… у нее в голове сложилось…»