Сергей Аверинцев: Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В

А.Крупинин: Он так серьезно относился к Крещению, что считал себя не готовым? А где он крестился?

Н.П.Аверинцева: Да, для него это было не началом пути, а его завершением. Мы крестились вместе в Москве на частной квартире. В церкви требовали паспорт, это немедленно оказывалось известным на работе, меня немедленно выгнали бы из университета. В академических институтах еще как-то терпели, что человек ходит в церковь, но если он работал со студентами, значит, он может оказать на них «дурное влияние».

А.Буров: Сергея Сергеевича крестил отец Владимир Тимаков, он служил тогда в храме Николы в Кузнецах. Его сын, отец Валентин Тимаков, сейчас является заместителем председателя издательского отдела. Отец Владимир Тимаков жив, и он хранит книгу, которую подарил ему Сергей Сергеевич. Эта книга – диссертация Сергея Сергеевича «Плутарх и античная биография» с дарственной надписью на латинском языке. Я не так давно встречался с отцом Валентином в Москве, и он рассказывал, что все его детство прошло перед этой книгой.

А.Крупинин: Наталья Петровна, когда Вы поняли, что рядом с Вами находится совершенно выдающийся человек?

Н.П.Аверинцева: Сразу поняла. Еще до того, как мы официально познакомились, я увидела его на кафедре. Помещение кафедры состояло из одной комнаты, где велись занятия и где сидел лаборант. Там стояли книжные шкафы. Когда наступала перемена, студенты имели право входить туда, чтобы обменивать книги, узнавать расписание. Нас тогда еще не отпустил с занятий Александр Николаевич Попов, который преподавал нам греческий, а поскольку звонок уже прозвенел, Сергей Сергеевич уже вошел, чтобы обменять книги. И Александр Николаевич Попов сказал: «Вот этот Сергей Сергеевич Аверинцев очень ученый муж». Я посмотрела, увидела мальчика и была потрясена тем, что он так о нем сказал. Сергею Сергеевичу было тогда 19 лет.

А.Буров: Это сказал преподаватель, который до революции был директором и владельцем собственной гимназии, где преподавали греческий на уровне гораздо более высоком, чем в советских университетах.

Н.П.Аверинцева: В гимназии греческий преподавался 8 лет, а на кафедре классической филологии – 5 лет.

А.Крупинин: Каково жить рядом с выдающимся человеком? Вы совместно с ним работали?

Н.П.Аверинцева: Очень хорошо жить. Он рассказывал мне о своих будущих сочинениях, потом давал мне их всегда читать и принимал к сведению мою критику. Довольно часто бывало так, что он не соглашался с тем, что я говорила, но и менял то, что он написал, на какой-то третий вариант.

А.Крупинин: Он был человеком с хорошим чувством юмора?

Н.П.Аверинцева: Да, с очень хорошим чувством юмора. Чтобы иметь понятие о его чувстве юмора, лучше всего прочитать его статью о юморе Вячеслава Иванова, потому что их представления о юморе в значительной степени совпадали. Он не любил громкого смеха и говорил, что у него голова болит, когда долго и громко смеется. Он любил тихий юмор, основанный на игре слов. Мы оба любили кошек, и у нас были в употреблении разные словечки, связанные с кошками. Например, по-древнегречески кот – «айлурос», в новогреческом произношении – «елурус», по-русски будет «елур». Был еретический патриарх Тимофей Елур, его прозвали котом. У нас были слова: елуроморфный, елуролепный, елурология, елурософия и так далее. Это один из примеров.

А.Буров: Я вспоминаю, у Сергея Сергеевича было такое характерное выражение: «Нарушать общественные неприличия».

А.Крупинин: Расскажите, как относился Сергей Сергеевич к Петербургу? Бывал ли он здесь?

Н.П.Аверинцева: Очень любил. Первый раз он был здесь, когда в 12 или 14 лет его привезли на консультацию к хирургу. У него не было детского паралича и полиомиелита, о чем иногда пишут, но у него было врожденное искривление позвоночника, из-за чего одна нога была короче другой. Ему предложили операцию, нужно было сделать что-то не очень существенное, но на позвоночнике. Поэтому, во-первых, если операция прошла бы неудачно, он остался бы неподвижным. Кроме того, даже в случае успешной операции, требовался очень длительный реабилитационный период, что в те времена было трудно. И после размышления родители и он сам от операции отказались. На консультацию он ездил в сопровождении друга своих родителей. Петербург ему очень понравился после Москвы. Он плакал, уезжая отсюда, потому что возвращался из стройного и гармоничного Петербурга в московский хаос.

А.Крупинин: То есть это было связано с его любовью к классицизму. Известны его знаменитые лекции, которые он здесь читал.