Степан Гречко - Решения принимались на земле

Ближе других к месту вражеского контрудара базировались в ту пору 264-я штурмовая и 14-я гвардейская истребительная дивизии. Еще до принятия командармом окончательного решения об оказании авиационной помощи войскам левого крыла фронта я с разрешения начальника штаба генерала Н. Г. Селезнева позвонил комдивам полковникам Клобукову и Юдакову, распорядился немедленно приступить к штурмовке вражеских танков и обеспечить прикрытие наземных войск от возможных налетов фашистских бомбардировщиков. Чуть позже от генерала С. К. Горюнова последовало приказание бросить против контратаковавших танков и пехоты противника все силы 5-го штурмового авиакорпуса генерала Н. П. Каманина, бомбардировщики авиадивизии полковника Н. К. Романова и полковые группы румынского авиакорпуса в сопровождении необходимого количества истребителей. В тот же день в район боев выехал генерал А. В. Борман, а вместе с ним — офицер оперативного отдела армии майор Б. Н. Волков. От них вскоре поступила радиограмма с просьбой дополнительно ввести в бой 4-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию полковника В. Ф. Сапрыкина, а в темное время суток — легкобомбардировочную авиадивизию полковника В. П. Чанпалова. Такие авиационные силы в помощь наземным войскам, отражавшим контрудар врага, были задействованы 18 февраля. Утром следующего дня к участию в боевых действиях была подключена еще одна дивизия штурмовиков — 7-я гвардейская полковника Г. П. Шутеева.

Бои длились восемь дней. Сначала гитлеровцам удалось несколько потеснить наши наземные войска, но, понеся большие потери в танках, немцы вынуждены были отказаться от продолжения контрудара. В немалой степени этому способствовала наша штурмовая авиация. За время боев штурмовики сожгли 48 танков, 19 самоходок. Наибольших успехов в уничтожении вражеских танков и самоходок достигли группы штурмовиков, возглавляемые ведущими П. М. Потаповым, Н. Н. Стробыкиным, Н. С. Алферьевым и С. А. Бесчастным. В воздушных боях в районе Комарно вновь отличились истребители 14-й гвардейской и 331-й авиадивизий.

Успех был достигнут. Контрудар немецкого танкового корпуса сорван. Но генерал С. К. Горюнов не радовался: был мрачен и неразговорчив, чувствовал нашу вину за то, что воздушные разведчики армии допустили непростительный зевок, не сумели вовремя обнаружить скопление танков в районе Комарно, ждал нагоняя от маршала Малиновского.

Обошлось, однако, без нагоняя. В том, что немецкие танки нанесли контрудар по советским войскам внезапно, что нам пришлось оставить плацдарм на правом берегу реки Грон, наверное, не меньше были виновны и соответствующие службы фронта…

В связи с 27-й годовщиной Красной Армии пяти вашим летчикам — Ивану Ивановичу Ермакову, Александру Григорьевичу Кузину, Аркадию Петровичу Логинову, Николаю Никитовичу Павленко и Алексею Федоровичу Рязанцеву за мужество и отвагу, проявленные в боях за овладение Плоешти, Дебреценом, Сегедом и Будапештом, было присвоено звание Героя Советского Союза, а наш прославленный ас летчик-истребитель гвардии капитан Кирилл Алексеевич Евстигнеев удостоился этого высокого звания дважды.

Золотые Звезды и ордена Ленина вручал Героям на летном поле, у стоянок самолетов, генерал С. К. Горюнов, которого я сопровождал. На аэродроме 14-й гвардейской истребительной авиадивизии мне довелось вновь встретиться и побеседовать с командиром эскадрильи 178-го гвардейского истребительного авиаполка, теперь уже дважды Героем Советского Союза Кириллом Евстигнеевым. Наша армейская газета в те дни поведала на своих страницах о пути, приведшем его в военную авиацию, о том, как в 1936 году Евстигнеев окончил в Челябинске школу ФЭУ, там же вступил в комсомол. Затем работал на ЧТЗ и без отрыва от производства учился в аэроклубе…

И вот я поздравлял Кирилла Алексеевича со второй Золотой Звездой Героя. Когда обменивались рукопожатием, увидел на запястьях летчика бледно-розоватые пятна.

— Отметины от ожогов, пустяки, — сказал он. — Главное — я снова летаю, воюю, дерусь с гитлеровцами и буду драться до победы. Война-то еще не кончилась…

Да, война продолжалась. Вскоре после отражения вражеского танкового контрудара из района Комарно поступили тревожные разведданные о концентрации крупных сил немецко-фашистских войск в районе озера Балатон противник готовился к новому наскоку на советские войска.

Поскольку обстановка оставалась сложной, командарм Горюнов обратился к представителю Ставки по авиации маршалу Г. А. Ворожейкину с предложением отложить проведение армейской военно-теоретической конференций до лучших времен. Однако тот категорически заявил, что конференцию необходимо провести и что он сам примет в ней активное участие. Опытнейший авиационный военачальник, маршал авиации Ворожейкин видел в военно-теоретической конференции непросто повод для обмена боевым опытом между авиаторами, а нечто большее. Победный конец войны был уже близок. В этих условиях требовалось во что бы то ни стало сохранить боевой дух авиаторов, не позволить им удовлетвориться достигнутым, расслабиться, ибо любое, даже самое малейшее, расслабление, настроение шапкозакидательства могли привести к снижению уровня воинской и летной дисциплины, к неоправданным потерям в людях и технике. Военно-теоретическая конференция, по мнению Ворожейкина, призвана была не только содействовать более эффективному, основанному на боевом опыте применению авиации в боях, но и в определенной мере способствовать дальнейшему укреплению летной дисциплины, еще большей слаженности всех звеньев авиационного хозяйства.