Грег Брукс - Фредди Меркьюри. Жизнь его словами

Я очень рад, что занимаюсь этим. В противном случае я бы это бросил. Это уже не вопрос денег. Определенным образом я чувствую, что у меня есть обязательства перед публикой. Зайти так далеко, а потом вдруг сказать: «Да, я заработал свои деньги, хватит!» — это не по мне. Я по-прежнему хочу отдавать всего себя. Это у меня получается лучше всего.

В этом смысле сейчас я просто получаю удовольствие. Раньше я очень серьезно относился к своему успеху и был сильно озабочен тем, чтобы стать звездой, и все такое прочее, и я думал: «Вот так должна вести себя звезда». Теперь мне совершенно наплевать. Я просто хочу работать по-своему и получать от этого удовольствие. И так я подхожу ко всему, что делаю, и, думаю, это видно из песен, которые я сочиняю. В принципе я научился успокаиваться. Я не такой параноик, каким был раньше. Я не боюсь открыто высказываться, не боюсь говорить что хочу и делать что хочу. В конце концов, быть естественным и откровенным — это всегда выигрышно и, надеюсь, производит хорошее впечатление. Я не переживаю о том, что могу сделать ошибку. Я слишком стар для этого.

Через десять лет я, конечно же, не надену эти костюмы и не буду бегать по сцене. Я не знаю, что я буду делать тогда, но я знаю одно… — я по-прежнему буду получать от жизни удовольствие.

Лично мне хватило всех этих избыточных сценических эффектов. Отныне сумасшедшие костюмы отменяются. Я не думаю, что сорокадвухлетнему мужчине стоит носиться по сцене в гимнастическом трико. Это не совсем прилично. Если люди думают, что в сорок пять или пятьдесят я все так же буду бегать по сцене, они сильно ошибаются. Это было бы совсем неуместно. Это было бы глупо. Я собираюсь исполнять нашу музыку, одеваясь попроще. Мир изменился — люди хотят большей прямоты и открытости.

Времена визжащих фанатов и всего, что этому сопутствует, для нас уже миновали. Мы выросли и повзрослели. Люди, которые покупают наши пластинки, выросли тоже. Появилось больше зрелости и опыта.

Мы завоевали всемирную признательность, и этого я совсем не мог предвидеть — нашего успеха за пределами Британии. Думаю, мы заслужили определенную долю признательности и уважения как приличные музыканты, которые пишут хорошую музыку. Для меня этого вполне достаточно.

Я хочу поехать туда, где никогда прежде не бывал. Для меня это в первую очередь публика. Для музыки не должно быть границ. Я хочу поехать в Россию и в Китай и в другие места, где я никогда не был, до того, как станет слишком поздно — до того, как я окажусь в инвалидной коляске и уже ничего не смогу. А тогда… я по-прежнему буду надевать свое трико! Могу себе представить, как меня выкатывают на сцену в инвалидном кресле, прямо к роялю, и я все так же пою Bohemian Rhapsody .

Если мне захочется попробовать что-нибудь другое: ходить по канату, по острию ножа и делать нечто подобное, рискуя уронить свое лицо и испортить свою карьеру, — что из того? Я это сделаю.

В своей жизни я сделал много такого, чего, возможно, не стоило делать, но всегда учишься на собственных ошибках. О некоторых вещах я сожалею, но разве с другими людьми так не бывает? Я считаю, что в самом начале нашей карьеры мы ошиблись с выбором менеджеров, но в то же время я могу оглянуться назад и сказать: «Ладно, я все равно этому рад, потому что таким образом я чему-то научился».

Что касается моего трико на сцене… В то время, конечно же, я был абсолютно убежден, что поступаю правильно. Когда я делал всякие балетные штучки и одевался соответствующим образом, помню, пресса, как обычно, восприняла это как нечто из ряда вон выходящее, говоря при этом: «О, нате вам пожалуйста! Фредди Меркьюри собирается изменить рок-н-ролл, неся балет в массы». Но, мне кажется, что, если бы у меня до сих пор были длинные волосы и черные ногти и если бы я сейчас одевался, как тогда, я бы выглядел смешно. Я и тогда выглядел смешно, но это работало!

Когда я оглядываюсь назад, вспоминая все эти шифоны, атлас, черный лак для ногтей и прочий реквизит, я думаю: «Боже мой! Что же я вытворял?» Я чувствовал, что все это мне нужно на сцене. Это придавало мне уверенности. Но сейчас мне это не нужно. Я немного повзрослел. Оглядываюсь назад и думаю: «Что за мудак!» или «Что за глупая девка!» Мне становится смешно. На многие из моих костюмов сейчас просто стыдно смотреть, но тогда я воспринимал их на полном серьезе. Но у меня всегда было чувство юмора.

Никто никогда не смог бы так высмеять меня, как это делал я сам. Я делал это посредством всех тех костюмов и других разных вещей. Я всегда говорил себе: «Не воспринимай себя слишком серьезно». А лучший способ этого добиться — надеть смешной костюм, выйти на сцену и притвориться серьезным, но в то же время быть ироничным и сказать себе: «Пока ты это знаешь, все нормально». Мне это нравилось. Это было замечательно.