Анатолий Черняев: Совместный исход. 1977

То есть нет ни политики (есть только тактика), нет и никакой теории МКД. Ибо нет даже намека на желание представить себе, как же с социалистической революцией дальше, что она собой представляет.

Он (Б.Н., а он - своего рода камертон с коэффициентом на информированность и образованность) - бывает подчас обезоруживающе наивным. Говорит, например, на этом совещании замам: «И чего еще им («еврокоммунистам») нужно?! Мы провели такой интернациональный праздник. Так хорошо их встретили. И говорили хорошо - мол, не будем вам мешать. Конституцию приняли, самые широкие демократические права утвердили. А они вот вернулись к себе и опять: и против ленинизма, и против нашей демократии, и против общих закономерностей выступают в разных интервью, и опять антисоветские материалы в их газетах?! Чего им нужно!»

Ну, хорошо! А если, например, Загладин сам станет во главе Отдела, даже если он будет международным секретарем ЦК - изменится что-либо по существу? Впрочем, кто знает, постепенно, может быть, и изменится.

Идет ли в нашем обществе подспудный стихийный процесс формирования чего-то неожиданно нового, того, что зреет практически независимо от народный собраний, конференций, приветствий Леонида Ильича коллективам и писем коллективов ему, от всей этой официальщины, к которой даже сами участники (видно по лицам на экранах телевизоров) относятся как к надоевшему, но обязательному ритуалу? Общество ведь живет в тех материальных условиях, которые создаются строем, но последствия которых им в дальнем итоге не определяются. Новые дома, суетливый ритм жизни, постоянная спешка, заботы, которых не знали наши люди даже 10 лет назад, совсем какие-то непонятные взаимоотношения между людьми в быту - отчужденность, отсутствие «компаний», домашних друзей, отсутствие интереса даже к очень близким людям, «разорванность» бытия, когда не можешь вспомнить, чем день вчерашний отличался от позавчерашнего. Широкое знакомство с тем, как люди живут в Средней Азии или Молдавии - по телевизору, и полное незнание, как же все-таки живут твои соседи по подъезду. Предельно атомизированное общество, где настоящая близость и полная откровенность, заинтересованность только между любящими мужчиной и женщиной. И цельность его - только формальная, обеспечиваемая почти церковными скрепами. И стабильность его - от равнодушия и от полного незнания, что может существовать что-то другое, какое-то другое общество.

14 декабря 77 г.

Вчера - Пленум ЦК. Некоторое замешательство, даже не сразу решили встать и хлопать. Брежнев не возглавил вереницу членов Политбюро. Суслов, объявляя цифры присутствующих, сказал, что Леонида Ильича не будет. Ничего особенного, недомогание простудного характера. Но он подготовился к выступлению и мы его раздадим в перерыв, чтоб учесть в прениях. Перерыв будет поэтому 40 минут.

Самое пикантное то, что в конце Пленума Суслов «договорился» с участниками, что Брежнев «как бы» присутствовал на Пленуме - «принимал участие в работе Пленума».

А в газетах фраза: «С большой речью на Пленуме выступил генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев.» Эта странная ложь, не знаю - в какое благо! Трудно себе представить, чтобы «не просочилось». 500 членов Пленума, тут же на другой день - сессия Верховного Совета, на которой он тоже не появился. Завтра - весь мир уже знает - он должен встретиться с Брандтом, который в Москве пролетом в Токио на конференцию Социнтерна. Но даже, если он встретится с Брандтом. Не в этом дело. Дело в том, что мелко солгали всей партии, стране, всему миру. Без видимой, разумной причины. Это плохой симптом - одновременно презрения (все сойдет!) и культизма - мифологии (какой Пленум, если на нем нет Брежнева!).

О самом Пленуме. Доклад Байбакова (председатель Госплана). Такой тревоги и жесткости в оценке экономического положения я не помню даже в его, всегда несколько «пессимистических» выступлениях. Положение скверное. Хуже, чем можно было предположить, и чем прежде.

На фоне его доклада славословия «в адрес» и по поводу энтузиазма, и подъема в связи с Конституцией, и 60-летием Октября в следующем докладе Гарбузова прозвучали, как глупая ирония. В зале даже шевеление пошло. Прения тоже в основном состояли из славословий и только некоторые говорили то же, что и Байбаков со своей местной и отраслевой конкретикой.

Выход из положения? В «выступлении» Леонида Ильича те же самые «выводы», «призывы» и «направления», которые он теперь периодически произносит (начиная с XXIV съезда, когда они прозвучали свежо!) во всех своих хозяйственных и иных речах.