Дэвид Эдмонд - Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами.

(Зх)[рх & (y}(Fy - у = х) & Gx]

Такую деконструкцию предложения стали рассматривать как парадигму аналитического метода. И позже, когда Рассела спрашивали, что он считает своим самым значительным вкладом в философию, он без колебаний отвечал: «Теорию дескрипций».

Лысина французского монарха впервые сверкнула в статье, опубликованной Расселом в 1905 году. 25 октября 1946 года, то есть четыре десятилетия спустя, в комнате НЗ важно восседал Рассел, отец этого метода, а по обе стороны от него располагались потомки — Поппер и Витгенштейн. Как во многих семьях, дети враждовали между собой. Для Витгенштейна тщательное языковое исследование философских концепций представляло собой самостоятельную ценность: только эта горькая пилюля могла облегчить философскую мигрень. Для Поппера же это было всего лишь подспорье — пусть и чрезвычайно полезное — в исследовании того, что действительно имело значение: реальных проблем.

После возвращения в Кембридж в 1929 году Витгенштейн отказался от большинства идей, высказанных в «Трактате», и разработал принципиально новый подход. За всю историю философии всего единицы могли бы похвастать тем, что создали философскую школу; Витгенштейн же основал сразу две. Рассел именовал эти подходы «Витгенштейн I» и «Витгенштейн II».

«Логико-философский трактат» Витгенштейн создавал в том же интеллектуальном универсуме — в универсуме логического атомизма, — в котором и Рассел написал свою первую и наиболее оригинальную работу, где мир строился на простых, неизменяемых (и неопределяемых) объектах. Текст «Трактата» располагается между двумя хорошо известными утверждениями: первым — «Мир есть все, что происходит» [11] Пер. М. Козловой. и последним — «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Он состоит из интригующе пронумерованных параграфов: всего их семь, а сравнительная значимость предложений отражается десятичными разрядами: пункт 1.0 важнее, чем 1.1, а тот, в свою очередь, важнее, чем 1.11 и 1.111. Например:

4. Мысль есть осмысленное предложение.

4.001. Совокупность предложений есть язык.

4.01. Предложение — образ действительности…

4.1. Предложение изображает существование и несуществование атомарных фактов.

4.1212. То, чтоможет быть показано, не может быть сказано.

Эту знаменитую монографию прославили афористичная яркость в сочетании с оракульской краткостью и непоколебимая уверенность на грани догматизма (Поппер полагал, что это и есть догматизм). «Трактат» не снисходит до традиционных доказательств своих многочисленных положений. Каждое предложение светится чистой и строгой красотой — недаром The Times в некрологе по Витгенштейну называет «Трактат» «логической поэмой».

В центре «Логико-философского трактата» — связь между языком, мышлением и миром. В частности, Витгенштейн выдвигает образную теорию смысла: факты и предложения, такие, как «Камин расположен в середине комнаты», неким образом складываются в картину мира. Эта идея пришла к нему, когда он прочел в газете о том, как во Франции при рассмотрении дела в суде, воссоздавая картину несчастного случая на дороге, использовали модели автомобилей и пешеходов. Предложения языка относятся к миру примерно так же, как куклы и игрушечные машинки — к реальному дорожному происшествию.

Но у «Витгенштейна II» на смену метафоре языка как картины приходит метафора языка как инструмента. Если хочешь узнать значение термина, не нужно спрашивать, что он означает; нужно выяснить, как он употребляется. И тогда окажется, что за словом нет одной-единственной структуры. Функции некоторых слов на первый взгляд схожи, но на деле совсем различны. Это как если бы мы, заглянув в кабину локомотива, увидели там рукоятки, по виду более или менее схожие.

«Но одна из них пусковая ручка, которую можно поворачивать плавно (она регулирует степень открытия клапана); другая рукоятка переключателя, имеющая только две рабочие позиции, он либо включен, либо выключен; третья рукоятка тормозного рычага, чем сильнее ее тянуть, тем резче торможение; четвертая рукоятка насоса, она действует только тогда, когда ее двигают туда-сюда». Более того: изучая реальное функционирование языка, мы замечаем кое-что еще: большинство терминов имеет не одно применение, а множество, и эти различные применения могут не иметь между собой ничего общего. В пример Витгенштейн приводит слово «игра». Существуют всевозможные виды игр — пасьянс, шахматы, бадминтон, футбол, лапта… Есть карточные игры и игры с мячом, игра-соревнование и игра-сотрудничество, игры командные и игры индивидуальные; в одних исход зависит от навыков, в других — от удачи. Вопрос: что общего между всеми этими играми? Ответ: ничего. Субстанции «игра» не существует.