Тамара Леонтьева - Лихачев

Лихачев смотрел на Ксенофонтова влюбленными глазами. Ходил он тогда с трудом, тянул правую ногу, носил ситцевую косоворотку и кожанку. Выделяться он не любил и внешне мало чем отличался от Ксенофонтова, который: был старше его на пять лет. Чем больше он узнавал Ксенофонтова, тем больше ему хотелось походить на него. Он раздобыл себе даже пыжиковую шапку-ушанку, в точности такую же, какую носил Ксенофонтов.

В аппарате ВЧК работало тогда всего сорок человек. Неудивительно, что все знали друг друга. «Все за одного и один за всех» было любимой поговоркой Ксенофонтова. И Лихачев часто повторял эти слова. Но однажды он сказал Ксенофонтову, или, вернее, как он сам любил выражаться, «ляпнул» под горячую руку:

— От вас благодарности не дождешься.

— А зачем она тебе? — быстро возразил Ксенофонтов.

— Да мне и не надо!

— Надо, поди, вот и говоришь! А ведь мы делаем одно общее дело. Конечно, я тебе благодарен за то, что ты мне помогаешь его делать. Но ведь и ты должен быть мне благодарен. Разве я тебе не помогаю делать то, что для тебя дело всей твоей жизни?

«Вот так должны по-коммунистически думать люди», — говорил себе Лихачев.

С тех пор он много лет хранил у себя рядом с партбилетом «Памятку сотрудникам ЧК», данную ему Ксенофонтовым.

Вот какая это была памятка:

«Быть всегда корректным, вежливым, скромным, находчивым.

Не кричать, быть мягким, но, однако, нужно знать, где проявлять твердость.

Прежде, чем говорить, нужно подумать.

Быть предусмотрительным, умело предостерегать несчастья, быть вежливым, точным до пунктуальности.

Каждый сотрудник должен помнить, что он призван охранять советский революционный порядок и не допускать нарушения его. Если он сам это делает, то он никуда не годный человек и должен быть исторгнут пз рядов комиссии.

Быть чистым и неподкупным, потому что корыстные влечения есть измена Рабоче-крестьянскому государству и вообще народу.

Быть выдержанным, стойким, уметь быстро ориентироваться, принимать нужные меры.

Храни, как зеницу ока, данные тебе поручения».

Было это в Москве, 25 декабря 1917 года. Приятель сказал ему:

— Посмотри на Нюру. Нравится? Моя сестренка… Двоюродная. — Лихачев взглянул и встретил такой смущенный замирающий взгляд, будто Нюра Шульгина ждала его тут, на Кудринке, всю жизнь. На ней было синее платье с глубоким вырезом. На шее поблескивала серебряная цепочка для нательного крестика.

Нюра ему улыбнулась дружески и спросила;

— Вы давно из Петрограда?

— Недавно, — ответил он, разглядывая ее бесцеремонно. — А вы откуда знаете, что я из Петрограда?

— Видать! — сказала она.

За столом их посадили рядом. Нюра слушала, смотрела с любопытством на своего соседа и видела, что он всем нравился, этот Ваня Лихачев, за его общительный, веселый нрав, остроумные ответы. Несколько раз они улыбнулись Друг другу. Постепенно и даже незаметно для самого себя Иван Алексеевич тогда же рассказал Нюре о своей семье, о матери, братьях, сестрах и узнал, что Нюра работает в комендатуре Центротекстиля делопроизводителем.

На следующий день Лихачев снова уехал в Петроград, а в марте 1918 года, когда ВЧК переехала в Москву, Лихачев тотчас появился в комендатуре Центротекстиля. С тех пор он аккуратно каждый день приходил за делопроизводителем Нюрой в те часы, когда кончалась работа, чтобы проводить ее домой.

Однажды у входных дверей бандиты напали на инкассатора, который привез деньги в кассу Центротекстиля. Лихачев бросился на них с браунингом и был ранен, а бандиты бежали отстреливаясь. Весь Центротекстиль навещал его в госпитале.

От работников чрезвычайных комиссий требовалась тогда непоколебимая внутренняя убежденность, партийная дисциплина, напряжение всех сил. Шли показательные процессы над злостными саботажниками, чистка учреждений от антисоветских элементов, разгром контрреволюционных организаций: «Белый крест», «Черная гвардия», «Союз защиты родины и свободы».

30 августа 1918 года в Петрограде был убит председатель Петроградской ЧК Урицкий. В тот же день в Москве на заводе Михельсона тяжело ранили Владимира Ильича.

Все чрезвычайные комиссии превратились тогда в боевые лагеря. Коммунисты Москвы и Питера были мобилизованы на помощь ВЧК в ее борьбе с контрреволюцией.

В то же время Лихачев буквально неделями но ложился спать. Не появлялся он и у Нюры. Но она все понимала и не упрекала его.