Павел Яковенко - Харами

-- Вот, - я показал на Солоху, в душе сам ужасаясь своему идиотизму, вот наш личный состав.

-- Мне Алиев нужен, - как-то подозрительно терпеливо снова повторил нам начальник блока.

После небольшой паузы Вася все-таки сказал:

-- Сами ищем...

Глаза у капитана округлились (в эту минуту я его почти ненавидел):

-- Не понял... Как это - "сами ищем".

Вася стал долго и путанно объяснять, что они должны были быть здесь, но мы ходили к Шевцову, за таблицами стрельбы, вернулись, а никого нет; и черт его знает, куда они делись. Лебедев, в свою очередь, спросил, а какого хрена мы поперлись к Шевцову вдвоем, когда такая напряженная внутренняя и международная обстановка. На что Вася сказал, что одному пилить к Шевцову и скучно, и опасно.

-- Надо было взять с собой сержанта, - сказал капитан.

Тут уж Рац просто усмехнулся:

-- Кого? Алиева? Или Папена?

На такой убийственный ответ Лебедев просто не нашелся, что сказать. Но он быстро оправился, и достаточно угрожающе сказал:

-- Ищите личный состав. А то сами понимаете... Не дети...

Мы синхронно усмехнулись кривоватыми усмешками, и отвели глаза. Капитан ушел. Он так высоко нес свою голову, что попал ногой в одну из ям, то тут, то там попадавшихся на пути - не самое приятное воспоминание о первой проведенной на этом перевале ночи. Лебедев рухнул с матерным криком, а мы с Васей снова усмехнулись - на этот раз злорадно.

В течение следующего часа мы втроем молча сидели на ящиках перед стеной тумана.

Солоха, правда, рыпнулся уйти туда, откуда его извлек комбат, но Рац весьма внушающе посмотрел на него, и Солоха не решился спорить. Поэтому как три богатыря, подперев головы руками, мы продолжали ждать неизвестно чего.

И вот когда наш водитель уже практически начал клевать носом, я услышал подозрительный шум из-под обрыва, и между моих ног появилась голова Папена.

В это чудесное мгновение я одновременно со всей полнотой ощутил два совершенно противоположных чувства. С одной стороны мне хотелось расцеловать его грязную ушастую морду, а с другой - врезать со всей мочи ногой в челюсть. Я поступил несколько иначе. Когда "негритянин" вылез и встал на ноги, я сначала тепло улыбнулся ему, а потом изо всех сил ударил его в голень. Дико взвыв, Папен повалился на бок. С яростным оскалом Вася тащил за уши Рамира. Тот кряхтел, мычал, но старался делать это тихо. Со стороны казалось, что излишне горячий гость дружески надирает уши имениннику. Успевшие за это время вылезти, Алиев и Пимон с ужасом в глазах ждали своей участи.

-- Где вы шлялись, сволочи?! - с ревом подлетел к Пимону Солоха.

"Господи! Ну этот-то куда?" - со вздохом подумал я про себя. А вслух сказал:

-- Оставь его, Солохин! Он нам сейчас сам все расскажет.

Само собой разумеется, что перепуганный насмерть Пимон, захлебываясь и теряя в словах гласные и согласные, стал оправдываться. В кошару они попали очень быстро, взяли матрасы, одеяла, мешок муки, и можно было возвращаться. Но времени ушло немного, погода была великолепная, и Папен сказал: "Пойдем дальше - в свободные прерии! Свобода! Хоть недолгая, но вся наша!".

Я бросил взгляд на свободолюбивого Папена. Он перестал кататься по земле, и теперь сидел, обхватив поврежденную ногу двумя руками. Честно говоря, от Папена я такой прыти не ожидал. Вот уж удивил, так удивил!

Пимон продолжил повествование. Они пошли к следующей кошаре, нашли там также одеяла и матрасы, и, кроме того, пачку соли и дрожжей. (При этих словах Солоха оживился). Оставив все это, (Солоха сник), они пошли дальше, и дальше, и дошли черт его знает куда. Тогда до Алиева, наконец, дошло, что ведь придется возвращаться обратно! Он взвыл, и потребовал отправиться на базу. Папен, у которого, похоже, слетела крыша, предлагал пойти еще дальше...

Тут не выдержал Вася:

-- Ты, Папен, случайно не к противнику хотел перейти с оружием в руках, и предав своих товарищей? А?.. Отвечай, гад!

Папен завопил, что нет, нет и еще раз нет. Солоха отвесил Папену пендель.

Косясь на Солоху, Пимон продолжил в третий раз. Они повернули обратно, но тут, как на зло, на долину опустился туман, и они не знали, куда же им идти. Пошли наугад. В результате долго - долго бродили по неизвестным местам, пока, наконец, через два часа непрерывной ходьбы, не наткнулись на самую первую кошару. Тогда они забрали все, что смогли, и отправились домой.

-- Значит, дрожжей нет, - опять вспомнил о наболевшем не в меру сообразительный Солоха.

-- Не-е-е-т, - проблеял Пимон, и тут же получил заранее подготовленный пендель.