Николай Яковлев - Об артиллерии и немного о себе

Затем стрельбы начали повторяться все чаще. Шло практическое оттачивание того, что мы усвоили на лекциях. Вскоре некоторым курсантам этого показалось достаточно, и они принялись бомбардировать курсовое начальство рапортами с просьбой отправить их на Западный фронт сражаться с белополяками. Естественно, что этим горячим головам отказывали. Мы, основная масса курсантов, тоже их не понимали. И зачем, думалось, портить кровь себе и другим, когда не за горами уже и выпуск?

Так оно вскоре и случилось. В сентябре 1920 года нас выпустили красными командирами. И поскольку я всегда шел в числе отличников учебы, даже закончил курсы, как сейчас принято говорить, по первому разряду, то получил право выбора фронта. Избрал тот, где, по моим расчетам, война продлится дольше всего, - Северо-Кавказский. Не скрою, что известную роль здесь сыграли произведения Л. Н. Толстого, М. Ю. Лермонтова о Кавказе. Но только вот я, романтический читатель, ставший красным командиром, упустил из виду, что темпы-то жизни - а с ними и темпы боевых действий - в XX веке намного убыстрились...

Итак, еду на Северо-Кавказский фронт. Из штаба в Ростове-на-Дону получил назначение в артиллерийский дивизион, находившийся в Новочеркасске. А уже оттуда в декабре 1920 года попал в 32-ю стрелковую дивизию, которая вела тяжелые бои в горном Дагестане против крупных контрреволюционных группировок, созданных и поднятых против Советской власти верхушкой местных буржуазно-националистических элементов во главе с имамом Гоцинским. Кроме того, этим повстанцам активно помогали меньшевики Грузии, их обучали английские и турецкие инструктора.

И вот я в должности командира огневого взвода 2-й батареи 95-го легкого артиллерийского дивизиона, имевшей на вооружении 76-мм пушки образца 1902 года, тоже принял участие в боевых действиях в горном Дагестане. Их в основном вели части 14-й и 32-й стрелковых дивизий, а также 2-я Московская бригада курсантов. Бои носили довольно ожесточенный характер, потери с обеих сторон были велики.

Командующим терско-дагестанской группой войск являлся М. К. Левандовский, а начальником (так тогда именовались комдивы) 32-й стрелковой дивизии - А. И. Тодорский. Это были опытные командиры, и под их руководством все мы приобрели неплохие фронтовые навыки. Мне, например, удалось на практике убедиться в исключительной безотказности 76-мм орудий, по праву считавшихся в то время гордостью русской артиллерии.

В марте 1921 года меня назначили адъютантом (по современным положениям начальником штаба) 32-го гаубичного артиллерийского дивизиона 32-й стрелковой дивизии. Здесь уже на вооружении состояли 122-мм гаубицы образца 1909 года. Это был прекрасный дивизион, укомплектованный в основном казаками станицы Иловлинской, некогда входившей во 2-й Донской округ. Командирами батарей были опытные артиллеристы, в прошлом фей-ерверкеры, Коржов и Вдовин. Красноармейцы-казаки тоже в свое время служили в конной казачьей артиллерии старой армии, дело свое знали отлично. Дивизионом командовал бывший штабс-капитан, большевик с дореволюционным стажем В. Ф. Кузьмин, у которого я тоже многому научился.

В конце марта наш дивизион из Баку, где он до этого дислоцировался, выступил в направлении города Порт-Петровска (ныне Махачкала). Но до места назначения мы не дошли, простояли до мая в аулах Берикей и Джемикент. Затем погрузились на суда и прибыли в Ленкорань, где и влились в 28-ю стрелковую дивизию. Расположились в селе Новоголовка, что на Мугани, где нас вскоре переформировали в 28-й сводно-тяжелый артиллерийский дивизион. В июле новый приказ: морем вернуться в Баку, а уже оттуда совершить марш в район города Геокчай. В конце августа 1921 года - очередная передислокация, на сей раз в колонию Еленендорф, в окрестности нынешнего Кировабада. В октябре попали на Кубань, в хутор Рождественский, из него - в станицу Незлобную близ Георгиевска. И наконец, в феврале 1922 года обосновались во Владикавказе (ныне город Орджоникидзе), где в то время находился штаб нашей 28-й стрелковой дивизии.

Таким образом, только за один год сменив семь раз место своей дислокации, наш дивизион окончательно "прописался" во Владикавказе. Был ли в этих перебросках какой-либо оперативный смысл - сказать трудно. Но вот практику походов, погрузок на морские суда и в железнодорожные эшелоны мы получили большую.

В 28-й стрелковой дивизии я и прослужил - с перерывом всего в полгода - до весны 1931 года. И на всю жизнь сохранил самые теплые воспоминания об этом десятилетии.